Об отношении христианина к Ветхому Завету

	От	полковник Рюмин
	К	All
	Дата	09.10.2001 00:18:22
	Рубрики	Прочее;

В связи с возникшим обсуждением этой темы, хотелось бы поместить здесь обширный отрывок из статьи священника Тимофея Сельского.

Отношение христианина к Ветхому Завету

В православно-патриотических кругах время от времени высказываются такие мнения о ветхозаветном Писании, которые не вполне согласуются с учением Православной Церкви и косвенно помогают язычникам утверждаться в их ненависти ко Христу и в их уверенности, будто христианство есть «троянский конь иудаизма». В этой связи требуются пояснения.

Начнем с того, что наша речь обращена теперь к христианам, к тем, кто сердцем и умом исповедует Иисуса Христа Богочеловеком и своим личным Господом и Спасителем от греха и вечной смерти. Для кого эти слова не наполнены живым содержанием, тому не принесет пользы и наша беседа.

Итак, Иисус Христос будет краеугольным камнем всех наших суждений. Если Он не признает какое-либо писание священным, а какое-либо мнение верным и авторитетным, то не признаем его в таком качестве и мы. Но вот Он конкретно говорит о Писании Ветхого Завета: не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков, не нарушить пришел Я, но исполнить (Мф. 5, 17) И с тех пор Святая Церковь именует своего Главу исполнением закона и пророков. Уже из одних только этих слов ясно, что христианину следует остерегаться огульных обвинений на Ветхий Завет, а тем более — на самого Бога Ветхого Завета. В ряде иных мест Иисус ссылается на пророчества Моисея и пророков о Мессии (Ин. 5, 46), отверзает ученикам ум к уразумению Писаний (Лк. 24,45), неоднократно цитирует закон и пророков и не произносит против них ни одного укоризненного слова. После этого мы обратимся к Писанию со всем вниманием и уважением, не потому, что нам нравятся или не нравятся те или иные памятники еврейской письменности сами по себе, а потому что Христос, наш Спаситель ясно выразил Свое отношение к ним: исследуйте Писания, — говорил Он неверным иудеям, -ибо вы думаете через них иметь жизнь вечную, а они свидетельствуют о Мне (Ин. 5, 39). Значит, есть смысл и необходимость исследывать Писания Ветхого Завета. Только христиане должны подходить к ним не так, как иудеи. Тем должно было восходить от Моисея ко Христу по Его слову: если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что Он писал о Мне (Ин. 5, 46). Христианин идет обратным путем, он находит нужное и ценное в Писании Моисея и пророков, потому что прежде уверовал во Христа и слушается слова Христова, в том числе и в отношении книг Моисеевых.

Постараемся же здесь обозначить кратко то необходимое, что нам должно принимать из Ветхого Завета, и те места его, на которые иногда соблазняются христиане. Многие недоумения рассеются, если мы поймем, что по-иудейски нам Ветхий Завет понимать нельзя.

Нееврейские места из Ветхого Завета

Иногда не обращают внимания, что первые 11 глав книги Бытия и книга Иова описывают события и лиц, неимеющих никакого преимущественного отношения к Израилю. Ранняя история человечества, даже так лучше скажем: библейская историософия до-Авраамовых времен — есть достояние всего человечества. Именно на эти места Ветхого Завета чаще всего ссылаются св. Отцы Церкви. Именно эти книги и главы стоят в центре внимания научных апологетов-креационистов. История всемирного потопа и Ноева ковчега, память о первых Ноевых потомках, основателях всех племен земли — это знание всего древнего человечества. Древнейшая мифология множества народов хранит эти предания. Но лишь в Библии дается их правильный, неискаженный вариант. Только Библия дает нам правильное представление о Личном Боге, сотворившем мир из ничего. Только книга Бытия правильно показывает нам происхождение зла в мире, как последствия грехопадения первых людей. Только первые страницы Бытия дают нам древнейшее обетование о Мессии, Которому надлежит сокрушить не политические царства, а само царство смерти и держащего это царство диавола. На этих библейских откровениях зиждется все христианское понимание окружающего мира, потому

именно на эти места чаще всего взирают христианские учители всех веков.

Повторим еще раз: это Писание не есть собственно еврейское. Это общечеловеческая история. Заслуга евреев в том, что им удалось сохранить его в наиболее полном и неискаженном виде.

Почему же всю книгу Бытия, включая и до-Авраамовы главы считают принадлежащею Моисею? Безусловно, про Адама, Ноя, Сима, про Каина и Авеля знали тогда практически все люди земли. Иначе бы не стали и слушать Моисея, сочли бы его рассказ баснею. Но в те времена история человечества была, вероятно известна во множестве искаженных мифических вариантов. Потому была прямая необходимость восстановить это знание в истинном изложении, сообщенном некоему духоносному человеку.

Итак, все христиане верят, что Моисей подлинно разговаривал с Богом и Бог научил его тайнам мироздания и ранней истории человечества, насколько могли вместить люди того времени. Такое Откровение мог дать только Сам Бог, а не кто-либо, пытавшийся вещать от Его имени. Неслучайно первые страницы Бытия находят множество чисто научных подтверждений со стороны ученых-креационистов.

Книга Иова выделяется среди иных книг Писания своей особой, совершенно нееврейской возвышенностью и поэтичностью, при величайшей нравственной глубине. Существуют разные мнения, как счислять родословную Иова, во всяком случае, он не имел отношения к потомкам Иакова-Израиля. Но где теперь Авситидийская земля? Где прямые потомки Иова? У него было десятеро детей, которые могли бы положить начало десяти коленам Иовлевым в противовес двенадцати Израилевым. Но их нет. И безценный памятник древней нееврейской богодухновенной мудрости сохранился только у евреев. Случайно ли это? Только ли это следствие известного еврейского интереса к чужим интеллектуальным ценностям, или что-то большее?

Еврейское избрание

Ответ на эти вопросы почти все христиане видят в одном: в признании факта богоизбранности древнего Израиля, по крайней мере, в качестве хранителя библейского мировоззрения. Но, конечно, не только в этом качестве.

Прежде чем разбирать, в чем состоит это избрание, отметим те народные черты, благодаря которым и избран Израиль и которые известны в этом племени даже до сего дня. Эти качества помогают еврейскому народу, паче всех прочих народов, сохранить свою самоидентичность, свое предание и свою идею, пронеся ее не через годы и даже не через века, а сквозь целые тысячелетия. Народ — хранитель исторического предания должен быть хорошо замкнут и обособлен. Он не должен ставить на карту свое существование ради каких угодно благородных целей. Такой народ должен быть самым большим реалистом среди прочих народов. Он должен быть связан теснейшей родовой спайкой, когда чувство единокровной общности легко преодолевает любые личные обиды. Народ этот должен иметь высоко развитое национальное чувство, даже если при этом оценка своего народа в глазах его членов слишком завышает действительную. Короче, это должен быть самый спаянный, целеустремленный и практичный народ, не позволяющий себе витать в облаках и хорошо работающий локтями на исторической сцене.

И чей же это портрет? Всем известно, что лишь один народ на земле обладает этими качествами в превосходной степени.

Постойте, — прервут нас в этом месте, -если Бог действительно избирает народ Свой за такие качества, то Он, действительно, не есть добрый Бог.

Ответ: а кто, кроме самих избранных, сказал вам, что избран лучший по своим нравственным качествам народ? Кто сказал, что это избрание дает им преимущества в деле нравственного совершенства или спасения души? Весь вопрос не в том, избран Израиль или нет (очевидно, что избран, ибо другого такого народа на земле нет), и не в том, кем он избран, — ибо это станет понятно из ответа на главный вопрос: для какой цели избран?

Одну из целей этого избрания мы уже отметили: это хранение документов подлинной истории человечества, на основании которой только и может составляться правильное понятие о Творце и смысле человеческой жизни. Ясно, что мировым хронистом должен быть наименее душевный и поэтичный народ, но напротив — всецело практичный. Иначе история в сознании такого народа непременно обрастет мифами, как это и случилось у других народов земли.

Возьмите, например, мифологию древних греков. Очевидно, что Зевс, Прометей и Геракл были когда-то людьми, жившими на земле, сотворившими в своем племени и добрые, и злые дела; но вот проходят века, дела этих людей обрастают легендами, а сами они обретают божественный статус, что чрезвычайно затрудняет изучение реальной истории. Или как по Гомеровской Илиаде изучить реальный ход Троянской войны? Саму Трою-то на карте не найдешь. Явись Моисей среди греков — и он бы почитался героем или титаном, и совершенно невозможно было бы понять, что он реально сделал и чему научил своих соплеменников.

У евреев же в Писании все очень строго и исторично. Никакой персонаж не обожествляется. Ведется строгая хронология и родословная. Географические ориентиры взаимно связаны достоверными указаниями. Только из Библии мы можем узнать, когда был Потоп, Вавилонское рассеяние, когда евреи были в Египте и ушли из него и т.д. Библия давно уже стала своеобразной пространственно-временной картой для археологов, практически никогда не ошибаясь в чисто исторических данных.

Так сохранить историю может только народ с сильно развитым рассудком и слабо развитым воображением, народ практичный и непоэтичный. Лучше Израиля на эту роль никто не подошел.

Отсюда мы получаем косвенное свидетельство в пользу истинности библейских чудес, которые иногда подтверждает археология в тех случаях, когда она может это сделать (например, найти упавшие стены Иерихона). Чудеса в Библии описываются, но басней в ней никто не сочиняет. Красное море расступается перед Моисеем, археологи находят на дне его останки египетских колесниц. Но вы не встретите на страницах Библии сирен или циклопов — идет совершенно трезвый рассказ о подлинных событиях. Все будет сказано, как было.

В этом одна неоспоримая сторона еврейского избрания. Есть и другая, более важная.

Израилю суждено было стать не только мировым хронистом, но и хранителем мессианской идеи. И здесь мы, христиане, отталкиваемся от факта пришествия в мир подлинного Мессии — Спасителя и благодетеля всего человечества, а не только Израиля.

Приходящий ко Христу обыкновенно уверует прежде в само Евангелие, будучи очарован его внутренней красотою и будучи таинственно посещен в сердце своем Самим Автором и главным Героем этой книги. Но затем, изучая внимательнее основы своей веры, христианин обнаруживает много параллельных мест между Ветхим и Новым Заветом. Весьма впечатляет обилие пророчеств и праобразов Ветхого Завета, буквально или образно исполнившихся в Иисусе Христе. Причем, что еще более поразительно, важнейшие из этих пророчеств признаются самими иудеями, как относящиеся непосредственно к Мессии. Эти пророчества паче самих пророков обличают еврейское неверие во Христа!

По сути дела, эти места суть главные для христиан в Писании Ветхого Завета. Именно эти пророчества раскрывал Сам Христос Своим ученикам по воскресении Своем (Лк. 24,45). Вместе они составляют свод церковных богослужебных чтений Ветхого Завета на весь год. Сам факт исполнения этих пророчеств во Христе свидетельствует об их богодухновенности.

Вообще, мессианская идея — главный стержень Ветхого Завета и всей еврейской религии вообще. С этим согласятся и иудеи, и христиане. Важно, что понимание этой идеи у нас с ними до противоположности разное. Если основание ветхозаветного мессианизма подлинно исходит от Бога, то очевидно, что и Сам Мессия должен был явиться в том народе, который глубже всех проникся мессианской идеей. И Евангелие, в двух местах приводя родословие Иосифа — мнимого отца Иисуса, старательно подчеркивает это.

Итак, израильский народ, точнее, колено Иудово и дом Давидов, выбраны для того, чтобы там в предсказанное пророками время в указанном ими месте родился Мессия — Царь Израилев. Спаситель людей из всех племен, родоначальник новой общности людей — христиан. Но этим не ограничивается цель избрания Израиля. Есть в этом избрании еще одно важное обстоятельство, на которое, к сожалению, мало обращают внимания.

Дело в том, что Писание и Ветхого и Нового Завета показывают Мессию страждущим и умирающим за грехи людей (см. напр. Ис. гл. 53, Псс. 2, 21, 68 и др.) Евангелие и Апостолы именуют неоднократно Мессию Агнцем закланным, предназначенным к закланию прежде создания мира (Ин. 1, 29, 1 Пет. 1,19, Откр. 5, 6 и др.) Писание не допускает для Мессии мирной кончины праведника, оно предсказывает и возвещает Его мученическую смерть, утверждает, что эта смерть необходима для спасения людей, а потому распятие Иисуса Христа не есть последствие какой-то исторической случайности. Страдание и смерть Мессии необходимы не потому, что о них предсказывало Писание, но потому что в них содержится источник нашего оправдания пред Богом и/или возрождающая христианина Божественная сила. Таково было исконное определение Божие, отчасти возвещенное людям пророками.

Более того, смерть Мессии предсказана (в силу самой своей неслучайности), как логическое последствие неприятия Мессии в Его собственном народе. Иоанн Креститель с горечью говорит, что никто не принимает свидетельства Его (Ин. 3, 32), оговариваясь, что есть из этого правила и немногие счастливые исключения.

Итак, если смерть Мессии — не случайность, отвержение Мессии не случайность, то мы приходим к тому, что в целом у Израильского народа была еще одна сторона его избрания — заклать Агнца, вземлющего грехи мира, сделаться палачом своего Царя и Мессии, Который через это заклание свершит спасение всего человечества!

Возможно, эти слова прозвучат слишком резко, но ведь на самом деле именно так и есть, хотя осознается это не без труда. Задумаемся: как одновременно можно совместить две совершенно несовместимые вещи. С одной стороны Мессия, как Божественный Посланник, как Сын Божий и Человек Безгрешный, должен был принести людям только добро, должен был сделаться величайшим благодетелем всего человечества. С другой стороны, при этом Ему надлежало быть отвергнутым практически всем Его народом, или, по малой мере, его ведущей частью, теми людьми, которым Он соделает только добро; притом эти люди проникнутся к своему Мессии такою безумною и неукротимою ненавистью, что для устранения Его не удовольствуются чем-то вроде подкупа наемных убийц, но распнут Его во святом своем городе в праздничный день пред очами всей вселенной, осыпая поношениями, издевательствами и всевозможными мучениями!

Какой еще народ на земле способен на такое деяние? Но именно так и протекали действительные события.

Иисус Христос, как показано в Евангелии имел неоднократно общение с людьми, не принадлежавшими к Израилю. Однажды в Него уверовали самаряне по слову одной своей женщины, беседовавшей со Христом и уверовавшей в Него (Ин. гл. 4). В другой раз другие самаряне не приняли Его с учениками, потому что просто не пожелали предоставить ночлег путешествующим в Иерусалим паломникам (см. Лк. 9, 52-53). В иной раз жители Гадаринской страны, видев чудесное исцеление Христом буйного бесноватого, из которого изшедшие бесы вошли в свиное стадо, просили неизвестного им Чудотворца удалиться из их страны. Евангелие показывает нам и нескольких римлян, уверовавших в Иисуса (Мф. 8, 5-13; Ин. 12, 20). Всякий раз, когда иноплеменники общались с Иисусом, они либо веровали в Него, либо самое страшное — отказывали Ему иногда в гостеприимстве, да и то не по личной неприязни. Но ни в каком народе не появлялась ни у кого желания сделать какую-либо неприятность этому новому Чудотворцу из Галилеи. Тем более, никто из иноплеменников не желал и не добивался Его осуждения и смерти. Даже Пилат, видимо, наиболее холодный к иудейской религии человек, приложил много усилий по Его освобождению и сдался только перед реальной опасностью для своего положения и жизни.

Все это дает нам основание утверждать, что ни один народ на земле не мог бы совершить над таким Человеком такого беззаконного судилища со всенародным осуждением и такой ужасной казни. В другом народе Христос мог бы пострадать, самое большее, от руки какого-нибудь безумного фанатика; и в этом случае Его страдание за род человеческий, Его служение людям как служение жертвенное, ставилось бы под вопрос, ибо смерть Его могла представляться трагической случайностью, а не необходимостью.

Закономерное же служение смерти Христовой, последовательное отвержение, практически всенародное осуждение Иисуса Христа, юридическое решение Его участи — все это палаческое служение выпало на долю Израиля! Вот об этой стороне избрания Израиля часто забывают, а если бы помнили, не возникло бы и многих нелепых суждений.

Случайно ли христоборчество Израиля?

Здесь нас опять могут прервать резонным вопросом: возможно ли, чтобы Благой Бог мог Своему избранному народу вручить такое ужасное служение и столь прискорбную участь? Не будет ли благоразумнее полагать, что просто сам Израиль изменил своему избранию по своей воле?

Ответ на это мы можем дать такой. Конечно, Бог не определяет заранее ко греху и погибели никакого отдельного человека. В воле любого иудея, современника Иисусова, оставалось его собственное решение: принять ли такого Мессию или отвергнуть. Иисус сделал все, чтобы каждый еврей, видевший Его, мог бы в Него уверовать. Но с другой стороны, отвержение большинством Израиля своего Царя и Мессии, отвержение не исправленное совокупным еврейским сознанием в продолжение двадцати веков, конечно, не может быть случайностью, лежащей во власти человеческого произвола и не играющей особой роли в путях Промысла Божия.

Мессианская идея несла в себе одновременно и великое преимущество, и великое искушение для Израиля. Когда мы поймем, что значит то и другое, нам яснее будет, что Бог подлинно нелицеприятен ни к какому народу.

Преимущество мессианской надежды не нуждается в особом разъяснении. Для ветхозаветного человека эта надежда есть единственный подлинный светоч и смысл всей жизни. Мессианское обетование дано Адаму при самом его изгнании. Хранение его — путь к жизни, утрата его — смертное безпутие. Этою именно надеждою, а не какою иною, воодушевляется великий неизраильтянин Ветхого Завета праведный Иов: А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его (Иов 19,25-27). — Право же, с такою надеждою будет смысл и найдутся силы сидеть в нищете и болезни на гноище, но не проклясть Бога за посланное невинное страдание! А без такой надежды лучше последовать совету жены праведника и покончить богохульством и самоубийством.

Более того: если человек признает свое положение среди земных грехов и страданий нормальным, если он не верит, что Бог может и хочет устроить изменение всей судьбы человечества к лучшему (т.е. при забвении Мессианской идеи) нет вообще смысла верить в Единого Личного Бога. Логика здесь ясна.

Но хранить эту мессианскую идею должно в той же самой высоте и чистоте, что и Иов. Иначе она непременно обернется против ее хранителей, что, собственно говоря, и случилось над Израилем.

Верить в Бога Вседержителя, верить в Его Посланника, Спасителя всех человеков, а наипаче верных (1 Тим. 4, 10) на самом деле непросто; для этого требуется определенная нравственная напряженность жизни, сопровождаемая посылаемыми от Бога скорбями и благодатными утешениями. Во все века большинство избирает не этот путь. Но это и есть именно вера в истинного Бога, противостоит которой язычество. Языческое восприятие — вот великое искушение для носителей мессианской идеи, то искушение, которому в большинстве своем поддался Израиль.

Писание свидетельствует, что во времена Моисея, Судей и Царей израильтяне постоянно отпадали в идолопоклонство. Моисей возшел на гору собеседовать с Богом, проходит несколько дней, и в стане израильском уже изготовлен золотой телец. Возвращается Моисей в праведном негодовании — и все вскоре вновь соглашаются быть последователями Иеговы. Но разве так можно искренне чтить Истинного Бога? Напротив, при такой религиозности люди в сердцах своих остаются язычниками всегда и только меняют видимого идола на невидимого.

И за это духовное блудодейство постоянно обличают евреев и Моисей, и пророки. Ветхий Завет содержит, так сказать, обвинительный акт неверному Израилю, на что обращают внимание наше и христианские учители.

После возвращения из Вавилонского плена израильтяне уже не воздвигают кумиров. Некоторые лишь тайно, «в душе» идолопоклонствуют, как свидетельствует история Маккавейских войн. Но значит ли это, что в целом Израиль начал чтить Истинного Бога, если он не признает Сына Его? На самом деле, нет. Послевавилонские иудеи, за немногими исключениями, пребывают в таком же язычестве, как и прежнее ваало-поклонство.

Ведь что в сущности своей есть язычество и чем оно отличается от истинного богопочитания? Очень наивно было бы полагать, будто вопрос решается лишь арифметическим счислением божеств или наличием священных изображений. На свете было и есть много язычников, которые чтут одно Божество и даже не ваяют идолов, но тем не менее остаются язычниками. Таковые богопочитатели или не признают Бога Личного, сотворившего мир по Своей воле и пекущегося о благе Своего творения, или, даже признавая Бога личным, относятся к Нему по-земному, эгоистически, националистически, низводя Вседержителя до чина почетного председателя национальной бытоулучшительной партии. В любом случае, цель язычника — улучшение своих земных условий, понимаемых в самом широком смысле: и душевном, и телесном, и личном, и национально-коллективном. Только верить в Бога Спасителя всех человеков от греха и вечной смерти, притом спасающего нас через наши земные скорби и лишения в подражание Его Кресту — в такого Бога верить язычник не желает.

Иудеи и древние, и современники Христа представляли себе Иегову по-язычески, то есть в виде национального духа-предводителя. И если они при этом не делали Его изваяний, в том мало утешения.

Спрашивается теперь: а можно ли по-язычески чтить Христа? — Конечно, и даже очень легко. И многие люди, к сожалению, именно так Его и чтут, не как своего Подвигоположника и крестоносного Спасителя, а как возглавителя целого пантеона меньших божеств (святых), призванных помогать нам в житейских нуждах. Иудеи обвиняют православных в язычестве за «концепцию Троицы», счисляя Божество арифметически. Сектанты хулят православных за почитание икон, но на самом деле ни те, ни другие не ведают, что такое язычество в его истинном понимании. Пытаясь судить по признакам внешним, они судят по признакам ложным. Впрочем, это совершенно особая большая тема, думается, читатель и без нас знает разницу между иконопочитанием и идолопоклонством. Суть дела в духовном настрое, будет ли он христианским, небесным, или земным, языческим.

Впрочем, вернемся ко Христовым временам. Вот важный итог, который нам желательно осмыслить, чтобы невольно не впасть в богохульство. Открывший Моисею Свое имя: Иегова есть Бог Истинный, но если Его поклонники утрачивают о Нем истинное возвышенное представление, то своей молитве и поклонению они сами подрезывают крылья, и это поклонение до престола Божия не доходит, а перехватывается по дороге духом злобы поднебесныя, князем, господствующем в воздухе. Такие поклонники, по виду служащие Истинному Богу, на самом деле кланяются незримому воображаемому идолу Иеговы со всеми последствиями такого идолопоклонства.

Так, вероятно, и следует понимать слова Христовы из 8 главы Евангелия от Иоанна, где Он показал противящимся Ему иудеям, что отец их есть не Бог, но диавол. Есть, впрочем, мнение, что в среде тогдашних раввинов зрело тайное поклонение сатане, а культ Иеговы поддерживался ими лишь для прикрытия, которое здесь и разоблачает Христос. Это мнение не лишено основания, но на наш взгляд и согласно отеческому толкованию Христос имел ввиду здесь не осознанное служение евреев диаволу под видом ложной ревности о букве закона и о славе Иеговы.

Общему представлению людей о Боге всегда будет соответствовать и представление о Мессии. Евангелию вполне можно было бы дать подзаголовок: спор о том, кем и каким должен быть истинный Мессия. На одной стороне в этом споре стоит Сам Богочеловек, а на другой не только Его противники, но и сторонники, а временами даже самые близкие ученики.

Иисус заявляет Себя Сыном Бога Вседержителя, (а не национального духа-предводителя иудеев) призванным Крестом спасти род человеческий. Для этой цели Он приходит в уничижении, намеренно отказываясь от мирских пособий к утверждению Своей власти. Не употребляет Он без особой нужды и Своей Божественной силы. Он покоряет сердца людей Своим высочайшим нравственным достоинством и личным примером, таким невидимым нравственным обаянием, которое и двадцать веков спустя, несомненно, испытывает каждый христианин, хотя и не может выразить его словами. Этим и только этим завоевывает Христос духовную власть над миром, точнее над той частью человечества, которая горячо и искренне следует за Ним.

А что же взамен этого ждет еврейская религиозность от своего Мессии? Чтобы наглядно это увидеть, давайте проследуем за Христом в пустыню к горе Искушения. Здесь диавол точно, образно и доходчиво покажет нам, какого Мессию иудеи на самом деле ждут.

Искушение Христа в пустыне (Мф. гл. 4) касалось не столько лично Его, как Человека, сколько Его мессианского служения. Сорокадневным постом в пустыне после крещения от Иоанна готовился Христос начать проповедовать и явить Себя людям. Как должно явиться Мессии к своему народу? Тут и появляется незванный советчик. Не для Себя преврати камушек в хлебец, чтобы съесть его тайно, не для Себя попробуй прыгнуть с крыши храма, чтобы проверить ангельскую помощь. Для Христа, как Человека, такие искушения просто безсмысленны. Смысл в них появляется, только если представить их как средства утверждения Своего Мессианского достоинства в глазах людей.

Воздушный князь, сумевший перехватить поклонение неверных иудеев Иегове и переадресовать его себе, прекрасно чувствовал, какого Мессию они на самом деле ждут. Именно: того, который превратит камни в хлеб и даст Израилю величайшее материальное изобилие, того, который покажет захватывающее, изумительное, но безсмысленное чудо (прыжок с крыши), который завладеет всем миром и в своем лице заставит все народы поклоняться Израилю. Иными словами ждут того Мессию, который реально осуществит самые светлые коммунистические грезы, (почему и сам коммунизм, как учение, мог появиться лишь в этом народе). Похоже, искуситель рассчитал свои силы и, видя Иисуса человеком необыкновенным, предуказанным от Крестителя в качестве Мессии, но не прозревая в Нем Божественного достоинства, — поспешил этому кандидату в Мессии на помощь, поставив, правда, и свое всегдашнее условие: поклониться ему, князю тьмы, тем самым заложив ему свою душу. Как бы так сказал: я помогу тебе сделаться Мессией, я давно царствую в сердцах этих иудеев и прекрасно знаю, как покорить их сердца. Даю Тебе весь мир за Твою душу. — Обычное диавольское предложение с особенностями, относящимися только к иудейскому Мессии.

И впоследствии иудеи самым буквальным образом оправдали наблюдения великого безплотного психолога. Когда Иисус насытил в пустыне пять тысяч человек пятью хлебами, сотворив хлеб как бы из камней, они именно в этот момент пытались провозгласить Его Мессией, сказали: это истинно Тот Пророк, Которому должно прийти в мир. Иисус же, узнав, что хотят прийти нечаянно взять Его и сделать царем, опять удалился на гору один (Ин. 6, 14-15) без учеников, вероятно, поспешно. Тем самым Христос вновь, уже делом, а не словом ответил диаволу на его повторно предложенное искушение.

В продолжении Иисусовой проповеди Иудеи неоднократно просили у Него знамений с небес, т.е. эффектного заказного чуда. И Он всякий раз отказывал им в этом. Буквально устами отца своего кричали они Ему в последний час: сойди не с крыши храма, а с креста, и мы в Тебя уверуем. Это тоже не просто издевка, а последняя проверка на всякий случай: а вдруг Он, явивший столько чудес, и вправду Мессия? Если так, то непременно сойдет. И тогда бы уверовали. Такие были у них представления о Мессии.

И наконец, народный клич: «Осанна!» превратился за пять дней в неистовый рев: «распни», исключительно потому что, заявив себя Мессией в воскрешении Лазаря, Иисус вновь отказался от борьбы за политическую власть, опять отвергнув третье искушение диавола в пустыне.

Всем Своим внутренним обликом, всем Своим поведением Иисус постоянно, терпеливо, настойчиво опрокидывал вошедшее иудеям в плоть и кровь представление о Мессии — земное, плотское, ложное. Практически до самой Пятидесятницы и сошествия Святаго Духа ученики Его столь же упорно время от времени обнаруживали остатки иудейского народного взгляда на Мессию, как Царя земного. То братья Зеведеевы просили низвести огонь с неба на непринявших Христа самарян, то они же просили особого места в Царстве Мессии — это за несколько дней до Креста, о котором им только что возвещал их Учитель; то Петр отговаривал Христа от страданий. Самые предсказания Иисуса о Своем близком страдании ученики никак не могли принять и понять. Уже под самый конец, когда они провожают воскресшего Господа на гору Вознесения, когда слава Его осияла их неземной радостью, даже в этот момент вырывается у них старое: не в cue ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю? (Деян. 1,6).

Такими образами и мыслями водились не случайные слушатели Иисусовых бесед, а Его горячие последователи, все оставившие ради Его дела. Значит, надо думать, насколько же далек был к тому времени весь народ Израиля, в лице даже лучших своих представителей, от истинных понятий о Мессии. Мессианская религиозность обратилась уже совсем не в ту сторону!

Христос явился для нее живым, глубоким опровержением. Неслучайно как-то вырвалось у иудеев по Его адресу такое восклицание: не правду ли мы говорим, что Ты самарянин и что бес в Тебе? (Ин. 8, 48) Это не просто ругательство. Это хорошо осознанное чувство полной противоположности Его слов и дел традиционной их религиозности, означающее как бы: говоря и делая такое. Ты никак не можешь почитаться иудеем, Ты бесноватый самарянин!

Потому напрасно некоторые авторы, водимые стихийным антисемитизмом, пытаются доказать, будто Христос не имел к Израилю никакого отношения. Это ложное, к тому же совершенно излишнее утверждение. Нужно только ясно видеть, что Его религиозный мир, как Человека совершенно несовместим с еврейским. В духовном смысле Иисус выпадает из Своего народа, хотя и происходит из рода Давидова.

Таковы же точно и Его ученики, происходившие по крови из разных Израилевых колен. Просвещенные Святым Духом и окончательно расставшиеся с ложным еврейским мессианизмом, они являют новый религиозный тип, не похожий на иудейский. А что скажем о Пресвятой Деве Марии? Евангелие показывает нам Ее в час благовещения и у Креста, но даже этих свидетельств достаточно, чтобы увидеть разительный контраст между кроткой Дщерью Давидовой, Матерью Мессии, рабою Господней с одной стороны и всей галереей женских портретов Ветхого Завета — с другой. Иудифь, Есфирь, Иезавель, Иродиада с дочерью — вот типичные еврейки во всей сочности национального колорита. (Представьте себе, каковою могла бы стать любая из них, если бы осознала себя матерью Мессии!) Но Божия Матерь — полная, безмолвно вопиющая противоположность всему этому ряду, (в который с успехом можно было бы дописать и большевичек XX века). За это во всех христианских народах Ее чтут, как собственную Матерь, ублажают ее все роды по пророчеству Ее. Но и Сама Пречистая Дева далеко не сразу поняла подлинный жертвенный характер мессианского служения Своего Сына.

Таким образом, можно констатировать, что в самом избранном народе даже его лучшие представители, ставшие последователями Христа, не понимали всей глубины Его домостроительства. Их спасала вера в своего Учителя, доверие Ему. Тех же, кто не имел этой веры, уже ничто не спасало от постепенного сползания к христоборчеству, от утверждения в суетных и ложных ценностях еврейского мессианизма. Значит, сам этот мессианизм был ложен в силу не случайных обстоятельств, а глубоких причин.

Весь Израиль не выдержал искушения мессианской идеи, весь он, практически без исключений считал, что его избрание означает высшую оценку его в очах Божиих по сравнению с другими народами. Весь Израиль приравнивал свое избрание к обещанию земного счастья, успеха и господства. Наиболее простосердечным давалась последняя возможность: узнав Мессию, поверить Ему, дав Ему возможность постепенно очистить их ум и сердце от ложных еврейских чаяний, а не утверждаться в своей народной гордости. Ясно, что этой возможностью смогли воспользоваться лишь те, кто отстоял от еврейских мессианских ожиданий на некотором расстоянии. И совсем не могли ею воспользоваться сами проповедники еврейского мессианизма, которые уже тогда ожидали того, кого мы теперь именуем антихристом. За две тысячи лет мысленный образ ожидаемого Мошиаха не претерпел в еврейском уме и сердце существенных изменений.

Итак, Промысел Божий попустил Своему избранному народу пребывать в единодушном заблуждении относительно важнейшего религиозного вопроса. Смысл же этого состоял в призвании язычников в наследие Христово.

Уверовать в Царя Израильского неевреям было крайне сложно. Ведь евреев уже знали по всему миру, как самый практичный и самый национально-замкнутый народ. С евреями общались, торговали, брали в долг, даже слушали об их вере, но любить их едва ли кто мог, потому что дружеские отношения предполагают известную степень равенства, а разве еврей может уравнять иноплеменника с собою? Даже принявших еврейскую религию они навсегда оставляли во втором человеческом сорте.

Уверовать в царя евреев, полюбить его, как своего высшего благодетеля, для прочих народов было бы совершенно невозможно, но поверить в Царя, отвергнутого, распятого, ненавидимого евреями, всем знающим, что такое евреи, гораздо легче. Кстати, это не наша оригинальная мысль. Об этом пишет Апостол Павел в послании к Римлянам: от их (иудейского — с. Т.) падения спасение язычникам, чтобы возбудить в них ревность (11, 11). И еще: в отношении благовестия они (иудеи — с. Т.) враги ради вас (11,28). Таким образом, с пришествием Христовым даже то значительное еврейское преимущество, как истинная вера и мессианское чаяние, становится доступным и прочим народам, во многом благодаря самому иудейскому противлению. И шансы всех народов в смысле принятия Евангелия уравниваются. Ибо всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать (11, 32), — подводит итог Апостол.

Впрочем, еврейству попускается довести в истории свой мессианизм до ожидаемого ими конечного осуществления. Им надлежит осчастливить человечество антихристом, и в этом раскроется последняя сторона их народного избрания. Правда, в те же времена, как предсказано, должно произойти обращение многих из них к Иисусу Христу. Что же, Бог справедлив и нелицеприятен. Увидим, что будет.

Понимаемое в таком смысле избрание Израиля, как, во-первых, хранителя письменной истории человечества, во-вторых, носителя мессианских обетовании, в-третьих, родителя и палача Мессии истинного, в-четвертых, родителя мессии ложного — всегда сознавалось Церковью и помогало ей относиться к Ветхому Завету с должным почтением, но не по-иудейски.

Для еврея Тора — училище национальной гордости; для христианина — это предыстория нашего Спасителя. Замечательное сравнение приводил в XIX веке один крещеный еврей. Ветхозаветный Израиль — это как бы целый сад, который возделывается ради того, чтобы вырастить и снять в нем только один-единственный плод. Когда этот плод созрел и убран, в огород пускаются свиньи, об оставшейся пышной зелени уже не прилагается никакого попечения. Напрасно зелень думает, будто сад растили ради нее. На самом деле она никому не нужна, если плод уже убран.

Впрочем, и после уборки плода, — продолжим мы это сравнение сами, — выбранное для него растение остается самым живучим среди всех прочих. Все насаждения переродятся и засохнут прежде него. Это — самый приспособленный (в чисто дарвиновском смысле) народ. В этом его земное избрание остается до сих пор. Но много ли радости принадлежать к самому жизнестойкому в мире народу, вот уже двадцать веков лихорадочно стремящемуся породить из себя полный антипод Тому Мессии, Который стал для нас самой большой драгоценностью на земле и в вечности?

с. Т.