|
|
От
|
Игорь_Ш
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
07.03.2002 10:21:33
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
И еще раз про ВТО
Шоковая хирургия Вступление России в ВТО может привести к отмиранию целых отраслей промышленности. При этом реально от этого шага выиграют только импортеры. Поэтому оставшееся до окончательного вступления время нужно использовать для того, чтобы выговорить для себя максимально комфортные условия по крайней мере на переходный период. Так считает председатель совета по присоединению России к ВТО, депутат Госдумы Константин РЕМЧУКОВ Константин Ремчуков: В течение последних нескольких недельряд крупных функционеров США и ЕЭС не раз заявляли о том, что Россия может рассчитывать на ускоренное вступление в ВТО и ключевые страны-члены будут этому всячески содействовать. Я же считаю, что такой подход может вызвать очень серьезные проблемы. При этом я совсем не против вступления как такового, но категорически против всяких «ускоренных» вариантов. «Профиль»: В чем вы видите основные минусы такого варианта? К.Р.: Все те, кто агитирует за скорейшее вступление в ВТО, говорят, что это некий лэйбл, который означает, что страна является нормальным членом мирового сообщества. И такой лэйбл — гарантия того, что в страну пойдут инвестиции. Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что это, мягко говоря, не совсем так. Вспомните первые годы реформ: первые 6-7 лет проходили под знаком того, что локомотивом реформ должны стать иностранные инвестиции. До 1998 года инвестиций было крайне мало. А опыт последних трех лет показал, что реальным локомотивом экономического роста становятся инвестиции российские.И вообще, как показывает опыт, иностранные инвесторы наиболее охотно приходят в страну, где уже активно работают местные инвесторы. «П.»: То есть вы считаете, что вступление в ВТО никак не улучшит инвестиционный климат? К.Р.: Более того, может возникнуть ситуация, когда инвестировать в Россию будет просто нецелесообразно. Ведь открытие границ и исчезновение защитных барьеров означает, что импортер получает более выгодные условия, чем в случаеналичия таких мер или возможности их введения. Тут же возникает логичный вопрос: зачем приходить с инвестициями, если можно поставлять товар напрямую? «П.»: Но ведь сейчас многие международные компании уже переводят свои производства в Россию. К.Р.: Инвестиция — это средство проникновения на те рынки,куда нельзя прийти с готовым товаром, например, из-за таможенных барьеров либо из-за неконкурентоспособности на внутреннем рынке ввиду высоких субсидий и т.п. В другом случае они смысла не имеют. Ведь, как правило, мощности головных предприятий не загружены на 100%, а платить за риски в других странах менее выгодно, чем увеличивать производство в собственных, хотя бы потому, что все собственные страховые риски уже оплачены. В России после дефолта сложилась ситуация, когда производство внутри по определению выгоднее,хотя бы исходя из курсовой разницы. Уже сейчас эффект девальвации пропадает. А невозможность защиты рынков другими средствами после вступления в ВТО ставит дальнейшую целесообразность инвестиций под вопрос. «П.»: Исходя из этого, получается, что вступление в ВТО откровенно невыгодно России. Почему же было принято решение ускорить этот процесс? К.Р.: На самом деле мотивация вполне прозрачна. С одной стороны — политика. ВТО — это некая демонстрация лояльности мировому сообществу, цивилизованности. С другой стороны, есть ведь еще и личные амбиции. «П.»: Что вы имеете в виду? К.Р.: Вспомните, кто вошел в экономическую историю? Виктор Черномырдин был премьером 6 лет. Но останется в истории не поступками, а лишь фразой: «хотели как лучше, а получилось как всегда». Егор Гайдар занимал этот пост 10 месяцев. И можно быть уверенным, что в историю вошел. Хотя бы потому, что принял политическое решение о либерализации цен. Другой вопрос, как именно это решение дальше будут оценивать. То же касается и Сергея Кириенко, который принял решение о дефолте, и Анатолия Чубайса, который провел приватизацию. Решение о скорейшем вступлении в ВТО по ускоренному сценарию будет иметь очень серьезные последствия. Это будет даже не шоковая терапия, а шоковая хирургия, потому что возможно отомрут целые отрасли промышленности. Но человек, принявший такое решение, обязательно войдет в экономическую историю просто потому, что решение это принял. «П.»: Но ведь кроме личных амбиций должны существовать и рациональные бизнес-интересы. К.Р.: И они есть. Основной конфликт сейчас разворачивается между импортерами и производителями. В течение 90-х годов бизнес производителей и их лоббистские возможности слабели.А позиции импортеров, наоборот, усилиливались. Например, сегодня бизнес импортеров автомобилей вполне сопоставим по финансовым показателям с внутренним производством. Но очевидно, что с точки зрения инфраструктуры они просто несопоставимы. То есть доходы от импорта несравнимо больше,а налоги от импортеров несравнимо меньше. Например, холдинг «Руспромав-то» (в который входит Горьковский автомобильный завод) в прошлом году заплатил почти 5 млрд. рублей налогов при прибыли в 35 млн. рублей.Несопоставимая с импортерами рентабельность. Но при этом экономика выигрывает в целом — ведь предприятие платит зарплаты тысячам рабочих, налоги в бюджет, дает работу смежникам и т.п. Несложно предположить, что наиболее заинтересованы во вступлении в ВТО именно импортеры, которые сейчас имеют наиболее сильное лобби. Мне кажется, что ВТО сейчас может рассматриваться и уже рассматривается как механизм контроля за Путиным и его реформами. Ведь если мы сейчас вступаем в ВТО, мы должны срочно поменять законодательство и фактически делегировать часть полномочий государства по регулированию нашей экономики из Москвы в Женеву, в орган по разрешению конфликтов при ВТО. Теперь они будут решать, каким образом и в каком количестве нам, например, выдавать субсидии нашей экономике. Понятно, что они едва ли будут в этом вопросе ориентироваться на национальные интересы страны. «П.»: То есть наше вступление в ВТО соответствует не интересам России, а интересам «старых» членов организации? К.Р.: Наиболее адекватно экономические отношения в мире укладываются в модель «центр — периферия». Все наиболее мобильные и эффективные ресурсы уходят в центр. Россия сейчас находится на экономической периферии. В течение последних 10 лет наши ресурсы — финансовые, природные, интеллектуальные — благополучно утекали на Запад, то есть в центр.Никому сейчас не приходит в голову говорить, что отток капиталов, равно как и «бегство мозгов», — это хорошо.Однако вступление в ВТО по ускоренной процедуре означает институализацию этих процессов. Оформление их в виде обязательных к исполнению законодательных актов. Которые,кстати, мы по собственной воле изменить уже не сможем, либо это может быть очень сложно. Это касается и прихода иностранных банков, которые совершенно не обязательно будут инвестировать собранные в России средства именно в нашу, а,например, не в австралийскую экономику, и страховых компаний,запросто займут ведущее положение на нашем рынке. Есть и другой сюжет — отношения «центр — периферия» означают перенос стандартов центра на периферию. То есть перенос стандартов транснациональных корпораций на наших производителей. Результат очевиден — наши производители этих стандартов придерживаться попросту не смогут. «П.»: Почему вы так думаете и о каких стандартах идет речь? К.Р.: О стандартах, касающихся, например, экологической безопасности, уровня оплаты труда рабочих и т.п. Находясь на более низком уровне развития, выдерживать эти стандарты просто невозможно. Производительность труда у нас, например, в 5-7 раз ниже, чем в Европе и Америке, а рабочая сила — в разы дешевле. Поэтому платить своим рабочим столько же, сколько и американским, наш предприниматель просто не сможет. Но низкая зарплата является с точки зрения развитых стран фактической субсидией. Субсидии — это демпинг, поэтому продукция вполне подпадает под компенсационную пошлину. Сейчас американские юристы работают над определением «схожих» товаров, на которые распространяется национальный режим. Вполне возможно, что аналогичные товары не будут считаться схожими, если они произведены с применением другой технологии и в других условиях: трубы, например, дымили сильнее. В этом случае продукция считается несхожей и под режим благоприятствования не подпадает. Короче говоря, ВТО — это клуб стран, где законом становится то, что выгодно основным членам. Таким образом, дискриминация тех стран, которые не являются основными для принятия решений, становится законной. Не нравится — не вступайте. Россия так экономически слаба, что ей можно диктовать условия. Наличие двойных стандартов в этом клубе очевидно. Они говорят: потребитель выиграет от того, что на рынке вместо местных неконкурентоспособных появятся импортные конкурентоспособные товары или услуги. При этом в случае со сталью (когда после девальвации наша сталь была более конкурентной) реакция была другой. Американцы не стали радоваться тому, что их потребитель будет получать более дешевый продукт. Они вдруг высказали версию о том, что в мире наблюдается перепроизводство стали. То есть нужно производство искусственно ограничить. Мы тут же согласились добровольно сократить свои мощности, хотя по логике вещей мощности должны были сократить американцы, ибо неконкурентоспособны. То есть в отношении слабых стран всегда протекционизм будет со знаком минус. Юрий Бабаев «Профиль» # 9 от 4 марта 2002 г.