|
|
От
|
полковник Рюмин
|
|
|
К
|
Vladimir
|
|
|
Дата
|
27.06.2002 02:16:19
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
Re (5):Про Сокола и Буревестника
> В заключение нужно сказать, что Горький сам тоже был под «чужим — злым, вредным, искажающим людей влиянием», это хорошо показано в примечаниях. Вот, например — 28 декабря 1904 года, сообщая Ленину и Крупской, что Горький оказывает материальную помощь партии, Р. С. Землячка (та самая Розалия Соломоновна, которая вместе с другим представителем жидовского племени Бела Куном командовала в Крыму зверским убийством более 100000 белогвардейцев, большей частью офицеров) писала: «Нужно, чтобы Старик (Ленин — примечание) завязал с ним личную переписку». ...Под влиянием Ленина (так в примечании!) Горький перестает сотрудничать в журнале «без направления» Современник, и все чаще печатается в большевистских Звезде, Правде, Просвещении... > В итоге можно встретить такие слова в письмах Горького: Вообще — моя позиция по отношению к родине (в письме с маленькой буквы — Владимир) остается как была — неопределенной. Жалею ли я об этом — не знаю. Не чувствую тоски, ибо некогда. > Прямо демократическое — работать надо. По поводу Алексея Максимовича у меня осталось с нежного возраста странное воспоминание. Лазая по книжным шкафам, обнаружил несколько увесистых кирпичей: стенографические отчеты о процессах над «промпартией», «право-троцкистским блоком», «параллельным троцкистским блоком» и др. в этом роде, потом еще старые газеты из сундука. Стал читать и поразился: такого в школе не проходили. Даже спросил у ветерана-пенсионера органов в больших чинах, вернувшегося после отсидки: «А правда, дедуль, что Горького отравили?» Ответ был кратким и каким-то странно неуважительным: «Ага. Водку ему насильно в глотку заливали». Ничего я тогда не понял. Конец Алексея Максимовича закономерен. Ведь он, жертвуя на долгожданную «бурю» огромные деньги, должен был нести за ее последствия ответственность. Во всей этой истории с «золотой клеткой», в которой оказался Горький в СССР, есть что-то невыразимо отвратительное. Переименованный Нижний Новгород и главная улица в Москве, самый большой в мире самолет, дача и бывший особняк Рябушинского, набитые следовавшей по пятам «охраной», фельдъегеря и лимузины, правительственный поезд для разъездов, правительственный телефон с коммутатором, отношение как к «вождю», ворох писем читателей, детские рисунки с Данко, освещающим тьму своим вырванным сердцем как факелом и с Павлом Власовым под красным знаменем… И беспробудное пьянство, свальный грех, кровосмесительный «треугольник». Многочисленные бывшие и нынешние «гражданские жены», которые все при нем здесь в Москве, все сплошь агенты ОГПУ, вскрывают письма к нему от западных писателей, и неотлучный «секретарь» Крючков, и смерть спившегося сына Максима, и постоянный собутыльник и лучший «друг» нарком Ягода. И знаменитая статья «Если враг не сдается…», напечатанная одновременно в «Правде» и в «Известиях» и изданная отдельной брошюрой трехмиллионным тиражом. И «перековка-перестройка», «гордость строителей». И конец, страшный конец Сокола и Буревестника, певца босяцкой вольности, а потом «инженера человеческих душ».