От полковник Рюмин
К All
Дата 08.11.2000 23:28:23
Рубрики Прочее;

Re (7): Чтецу Георгию и не только. Опять "вечный" вопрос

> Семилетний мальчик, князь Алексей Щербатов, гулял со своею miss по возбужденнному «свободушкой» Петрограду — и слышал, как г. Ульянов выступал с балкона (из окна лоджии?) особняка М.Ф.Кшесинской. Позже они вернулись домой, — куда только что пришел хозяин, отец Алексея, Лейб-гусарский полковник кн. Павел Борисович Щербатов. За обедом он поинтересовался, где побывал сын, и, между прочим, спросил miss, не ведели ли они «сумасшедшего, который кричал из дома Кшесинской?» На это мудрая и немолодая уже miss, служившая прежде воспитательницею у детей покойного Государя Александра Николаевича от второго брака с кн. Юрьевской, — ответила: «Вы ошибаетесь, князь. Он не сумасшедший, а самый опасный человек в сегодняшнем мiре». Свидетель беседы, ныне 90-летний князь А.П. Щербатов, добавляет, что правы оказались оба — т.е. и сумасшедший, и самый опасный.
 
 
Известный В.В.Шульгин, которого мы можем назвать лжемонархистом, в 1917 году специально ходил слушать знаменитые речи Ленина с балкона. На закате жизни, проживая во Владимире на заслуженной пенсии, многое, так сказать, переосмыслив и переоценив, он написал о своих впечатлениях. Больше всего его неприятие тогда вызвали нападки Ленина на патриотизм. Как известно, в тех речах Ленин в основном призывал путем свержения Временного правительства покончить с «империалистической войной», завершив ее «без аннексий и контрибуций», с помощью «германского пролетариата», который в этом почему-то непременно должен был быть заодно с «российским пролетариатом». Тогда Шульгина ленинские речи возмутили отсутствием патриотизма. «Но ведь теперь я и сам ощущаю себя гражданином мира», — пишет «помудревший» Василий Витальевич.
 
 
Вообще же, как оратор Владимир Ильич производил впечатление неавантажное. Плюгавый, суетливый, картавый – «гехманский пхолетахиат». Вечно в штатском пиджачке, не то,  что душка Александр Федорович – тот был во френче. Уступал он и пламенному трибуну — «батеньке Льву Давыдычу» и, в некотором роде, даже «чудесному грузину» Иосифу Виссарионовичу, который позже выработал свою индивидуальную манеру публичных выступлений.