Re (2): Кое-что нашел... _ _

	От	Пётр
	К	All
	Дата	24.11.2000 09:47:51
	Рубрики	Прочее;

>Я сужу по антицерковным плодам деятельности той тусовки, которая себя к нему возводит, записывая себя в его последователи. Честно говоря, у меня нет времени на перечитывание ни Достоевского, ни его критики.

Если судить, скажем, о Евангелии и христианстве, по современному протестантизму, который, строго говоря анти-Церковен, то можно придти к ужасающим выводам.

>А вот если бы Вы написали статейку о том, почему это возведение является самозванством, почему псевдохристианский гуманизм, человекобожие и т. д. богоискательской тусовки не может никак основываться на Достоевском — Вы мне очень помогли бы, по крайней мере этой ссылочкой я пользовался бы на кураевском форуме, вместо привычной отсылки к статье Леонтьева.

Я не умею писать статьи.

Вчера у Лосского в упоянутой работе нашел небольшой раздел о взгляде Достоевского на миссию русского народа, русского государства и значении для всего этого Православия. Этот раздел небольшой, двадцать страниц примерно, м.б. удастся его оцифровать и поместить на форум.

Что касается статьи Леонтьева и речи Достоевского. Появилась одна идея, которой для себя я кажется смог объяснить критику Достоевского Леонтьевым. Наверное не будет ошибкой сказать, что в своих работах, как художественных, так и публицистических ("Дневник"), Достоевский сосредотачивает свое внимание на поиске в человеке чего-то, что возвышало бы его в самом внешне затравленном, забитом и неприглядном состоянии. Порой, это даже не поиск, не указание, а взывание к персонажу, а через него и к читателю — ну где же у тебя _оно_, делающее тебя именно человеком, в любом твоем положении, в любой твоей затравленности — но всегда человеком? Человека возвышает его близость Богу, и в каждом человеке заложены духовные свойства зовущие его к Богу и служащие отражением в нем Бога,— это образ Божий. Он может различно проявляться, может развиваться человеком, а может подавляться,— воля человека свободна. Но всегда, пока человек остается человеком, в нем можно увидеть проблеск этого образа. И Достоевский может указать на него у последнего пьянчужки.

Возможно, такой подход применим и к народам, в частности, к народам Европы о которых говорят и Достоевскйи и Леонтьев. Развитие народов не хаотично. Для каждого оно имеет определенную направленность, которая проявляется в типических душевных свойствах — характере народа. Каждое новое поколение народа не начинает с чистой доски, а действет в некоторых рамках или в некотором направлении, заложенном общим волевым выбором предков, созданной ими культуры, мировоззрения и т.д. Отделенность, отдаленность такого выбора от воли Бога порождает противоречия между народами, стремление к преобладанию, подавлению, существованию на чужой счет — наверное можно указать подобия между небожескими устремлениями в народах, их культуре, и страстями отдельного человека. Мы даже знаем крайние примеры, когда определенные народы, неспособны сосуществовать ни с кем вокруг себя, притом трансформируя это в ощущение постоянной собственной гонимости.

Достоевский говорит, что русский народ располагает возможностью примирить противоречия народов Европы, которые оказались созданы ими на протяжении своей истории, и которые европейцы не в состоянии разрешить самостоятельно. Не могут, возможно, вследствие того, что их культуры сформированы таким образом, что преодоление взаимных противоречий частными усилиями европейских народов потребовало бы от них выхода из собстенных культур, т.е. утрату самобытности. Основа для такой возможной миссии русского народа определяется Православием, и именно во Христе возможно примирение европейцев. То есть, фактически, «общечеловеческие» мотивы у Достоевского есть стремление к проповеди Православия европейцам и их единения в Церкви. Чистоту же Православия для народов, в частности, Европы, хранят русские.

В чем состоит критика Леонтьева. Он исходит из некоторой неприемлемости «общечеловечности». Он видит, что у Достоевского истоком появления этой приставки «обще-» есть любовь к человеку, умение всегда увидеть образ Божий. Будучи православным, Леонтьев не может и не собирается отрицать этой любви ("возлюби ближнего своего"), он пытается какбы расщепить типизировав любовь вообще, стремиться выделить в ней то, что относится к области духа. Делает он это какбы «от обратного»: рассматривает то, что он не может принять в европейцах. Здесь важно обратить внимание на то _как_ он делает это. Леонтьев обращает внимание на определенные поступки, частные проявления каких-то черт, которые он не может принять. И это естественно, если помнить, что любя ближнего следует ненавидеть грех. Таким образом критикуя Достоевского, исходя из его «возлюби ближнего», Леонтьев дополняет этот христианский взгляд на отношения между людьми, говоря «любя ближнего ненавидь грех». Так что нет никакого столкновения идей Достоевского и Леонтьева, а есть только взаимодополнение.

Такие дела.