Русская беседа
 
29 Марта 2024, 06:35:37  
Добро пожаловать, Гость. Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.

Войти
 
Новости: ВНИМАНИЕ! Во избежание проблем с переадресацией на недостоверные ресурсы рекомендуем входить на форум "Русская беседа" по адресу  http://www.rusbeseda.org
 
   Начало   Помощь Правила Архивы Поиск Календарь Войти Регистрация  
Страниц: [1]
  Печать  
Автор Тема: "Я не вижу никаких препятствий к канонизации владыки Вениамина (Федченкова)"  (Прочитано 6206 раз)
0 Пользователей и 1 Гость смотрят эту тему.
Александр Васильевич
Глобальный модератор
Ветеран
*****
Сообщений: 103262

Вероисповедание: православный христианин


Просмотр профиля WWW
Православный, Русская Православная Церковь Московского Патриархата
« : 15 Сентября 2011, 04:08:43 »

14 сентября 1880 года родился Митрополит Вениамин Федченков



«У него была какая-то изумительная простота, таких простых людей надо с фонарем искать. Но с другой стороны, в этом было что-то замечательное. Я помню, как-то на Трехсвятительском подворье — я пришел почему-то поздно, и вижу: Владыка Вениамин лежит на каменном полу, завернувшись в свою черную монашескую мантию, даже без подушки, — просто лежит.

Я ему говорю: «Владыка, что Вы здесь делаете?» — «Ты знаешь, я здесь спать устроился» — «Как, у Вас разве комнаты нет?» — «Знаешь что, сейчас на моей кровати спит один нищий, на матрасе другой, еще один спит на подушках, а еще другой — на моих одеялах. Так я здесь устроился, потому что в мантии моей мне тепло». (Митрополит Антоний Сурожский)

Митрополит Вениамин был великим молитвенником. Перед тем как принять какое-либо важное решение, он служил сорок литургий. Очевидцы примечали, что даже Имя Божие владыка не мог произносить без слез. Примечали и то, что старенький «чудаковатый» митрополит, который мог всерьез хлопотать о покупке самолета для нужд епархии, не совсем уж ради чудачества раздаривал своим прихожанам кому конфеты, а кому и луковицы, предуказывая одним радости, а другим слезы: видно, то был ему от Бога дар предвидения... Но главное в нем было — неизбывная любовь к пастве, к каждому человеку. Владыка не раз писал в своих книгах, что святые, стяжавшие от Господа дар любви, порой переставали замечать в людях зло. Сам он был той же породы людей Божиих и потому одинаково любил и ближних, и врагов, считая, что «нужно думать о спасении «врагов», а не о победе над ними», и нередко становился жертвой своей излишней доверчивости.

Судьба святителя удивительна. Будучи по воспитанию убежденным монархистом, который еще мальчиком со слезами бегал читать сводки об ухудшавшемся состоянии здоровья государя Александра III, считая богоборческую власть наказанием Божиим за грехи всех классов российского общества, возглавив военное духовенство Русской армии барона П. Н. Врангеля и эмигрировав вместе с нею за границу, владыка все же признал советскую власть и вернулся на Родину. Почему случилось именно так?

Святитель Божий вставал в ряды Белой армии именно как защитницы Православия, но скоро увидел, что вера у «лучших сынов России» весьма теплохладна и в конце концов даже снята со знамен белого движения. Он хотел быть вместе с народом, но оказалось, что ни у Врангеля, ни там, за границей, русского народа нет... Русский народ, пусть обманутый, пусть покоренный, остался в России и признал советскую власть. А всякая власть — от Бога. Это владыка понимал хорошо... И, может быть, Господь потому и попустил безбожникам полонить Русскую землю, чтобы излечить ее от теплохладности и разжечь в сердцах заблудившихся людей искру горячей, нелицемерной любви к своему Творцу и Спасителю? Неисповедимы судьбы Господни...

Вдобавок, оказавшись за границей, епископы-эмигранты почти сразу же продемонстрировали каноническое непослушание высшей церковной власти, остававшейся в России, принимая одни указы Патриарха Тихона и отвергая, как написанные под давлением безбожной власти, другие... 1927 год, в который вышла небезызвестная Декларация митрополита Сергия, был лишь удобным случаем для исполнения давнишнего желания эмигрировавшего епископата создать свое, самостоятельное церковное управление... Будучи воспитанным на понятиях нерушимости церковного послушания, митрополит Вениамин не мог смириться с таким положением вещей. Он и за границей остался верен Московской Патриархии.

Одному Богу известно, ценой каких мук далось святителю решение о возвращении на родину. Самым болезненным, самым трудным было примириться (не умом, а сердцем) с законностью царствования богоборческой власти на некогда Святой Руси... А что мог понять о России пользовавшийся непроверенными слухами и пропагандистскими публикациями эмигрант, к тому же отягощенный бездуховностью западного, чуждого ему мира?

Святитель был убежден, что советская власть была лучшим выходом, «счастьем» для России, что «не случайно (после недоразумений) сотрудничество Церкви с Советским Союзом, а искренно». Такое понимание российской действительности было у митрополита Вениамина выстраданным и нелицемерным. Впрочем, как бы там ни было, митрополит Вениамин никогда не жалел о своем решении возвратиться на родину. Жалел, что не сделал этого раньше... В 1958 году его отправили на покой в Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь.

*   *   *

Будущий митрополит (в миру Иван Афанасьевич Федченков) родился 14 сентября 1880 года в Кирсановском уезде Тамбовской губернии в семье дворового человека господ Баратынских (из бывших крепостных) и дочери дьячка. Родители употребили все усилия, чтобы дать детям образование.

Окончив духовное училище и Тамбовскую духовную семинарию первым учеником, Иван Федченков поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, где его духовником стал инспектор академии архимандрит (впоследствии архиепископ) Феофан (Быстров), оказавший огромное влияние на всю жизнь владыки как в России, так и в эмиграции.

В 1907 году студент последнего курса академии Иван Федченков принял монашество с именем Вениамин. Шаг этот, определивший всю его дальнейшую жизнь, оказался неожиданным для родных и не сразу был понят и принят ими. Родная мать новопостриженного инока, та, которую сам он называл святой за ее жертвенную любовь к ближним и глубокую веру, написала сыну исполненное горьких упреков письмо. Потом, конечно, поняла и смирилась и даже любила своего Ванюшу (а теперь уже инока Вениамина) больше всех детей, гордилась своим молитвенником.

При поступлении в академию, да и в первые годы учебы у самого Ивана тоже не было желания принимать постриг. Он, по его собственным словам, думал о белом священстве. И все же, выбирая свой путь, чутко прислушивался к голосу сердца, к указаниям горнего мира, незримого для обычного человека, но реального и незыблемого. Большое, если не сказать — решающее, значение имела для Ивана встреча на Валааме, где он посетил старца Иоанно-Предтеченского скита отца Никиту. Этот насельник «Северного Афона», монах-подвижник, «живой святой», долго беседовал с юношей и пророчески назвал его «владыкой».

Другой праведник — иеромонах Гефсиманского скита Троице-Сергиевой Лавры о. Исидор — также предсказал будущему митрополиту его жизненный путь. «Придется быть монахом», — так в простоте верующего сердца решил студент столичной духовной академии. Иноческий постриг был совершен 26 ноября 1907 года, 3 декабря инок Вениамин был рукоположен во иеродиакона, а 10-го стал иеромонахом.

Ученик высокопреосвященнейшего Вениамина епископ Феодор (Текучев), живший на покое в Псково-Печерском монастыре, вспоминал в 1966 году, в пятую годовщину со дня кончины своего наставника, еще об одном предсказании в жизни владыки. Молодой иеромонах Вениамин с одним из своих товарищей посетил болящую благочестивую старицу. При этом состоялся следующий диалог:

— Кем мы будем? — спросил один из посетителей.

— Ну разве я гадалка какая? Будете митрополитами... Да разве в этом дело?..

— Помолитесь о грехах моих, Вениамин. — Вот это что и нужно, — отвечала старица.

В самом начале своего служения встречался о. Вениамин с великим праведником земли Русской отцом Иоанном Кронштадтским и даже сослужил ему во время совершения Божественной литургии. Нам не известно, удостоился ли он личной беседы с отцом Иоанном, — известно лишь, что святой беседовал с новоначальными иноками (о. Вениамин был в Кронштадте со своими товарищами по академии), укреплял и ободрял их. И, разумеется, встреча эта не прошла бесследно. На всю жизнь сохранил владыка Вениамин благоговейное отношение к памяти святого старца, часто обращался к его духовному наследию.

По окончании академии, в 1907–1908 годах, иеромонах Вениамин — профессорский стипендиат на кафедре библейской истории. Знаменательно, что в годы обучения будущего митрополита в Санкт-Петербургской духовной академии там ректорствовал архиепископ Сергий (Страгородский) — будущий Патриарх Московский и всея Руси, замечательный иерарх, оказывавший большое влияние на студентов, в том числе, безусловно, и на иеромонаха Вениамина. Более того, по-видимому, именно в академии возникли и укрепились теплые и доверительные отношения между ректором и студентом. Не случайно владыка Сергий в бытность свою архиепископом Финляндским сделал иеромонаха Вениамина своим личным секретарем. Верность своему владыке уже не иеромонах, а епископ Вениамин еще будет доказывать в условиях, нелегких для него; и все же останется верен и митрополиту Сергию, и Московской Патриархии.

Итак, в 1910–1911 годах иеромонах Вениамин — личный секретарь архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского). С 1911 по 1913 год архимандрит Вениамин был ректором Таврической, а с 1913 по 1917-й — Тверской семинарии. В 1917–1918 годах он принимал участие в работе Поместного собора Российской Православной Церкви, будучи избран от младших клириков своей епархии. 19 февраля 1919 года состоялась его хиротония во епископа Севастопольского, викария Таврической епархии. При вручении жезла старший рукополагавший архиерей владыка Димитрий (Абашидзе) сказал: «Не бойся говорить правду пред кем бы то ни было, хотя бы это и был сам Патриарх или другие высокие в мире люди...» Владыка воспринял эти слова как свое послушание.

В 1920 году епископ Вениамин примкнул к белому движению, возглавив военное духовенство Русской армии барона П. Н. Врангеля. В ноябре того же года вместе с армией и беженцами покинул родину. За границей он некоторое время оставался епископом армии и флота, был членом Русского совета при Врангеле.

Епископ Вениамин стал одним из главных инициаторов создания временных органов Церковного управления заграничными приходами. В 1921 году из Константинополя это управление переместилось в Сербию, но вскоре (после Всезарубежного Церковного Собора 1921 года, признанного Патриархом Тихоном неканоничным) ВЦУ было упразднено, а управление европейскими приходами поручено митрополиту Евлогию (Георгиевскому).

В 1922 году святитель поселился в монастыре Петковице близ сербского города Шабацца. В 1923–24 годах он вновь викарный архиерей, окормляющий паству Карпатской Руси, входившей в состав Чехословакии.

Высланный из страны по решению чехословацких властей, он вернулся в Сербию, где взял под окормление воспитанников двух кадетских корпусов, возглавил пастырско-богословские курсы и стал настоятелем русской церкви.

В 1925–1927 и 1929–1931 годах епископ Вениамин был профессором и инспектором в Православном Богословском институте в Париже. Святитель ушел с поста возглавителя духовенства рассеянной по всему свету Белой армии.

В 1927 году, отслужив 40 литургий с целью вопрошения воли Божией, он подписал Декларацию митрополита Сергия.

В 1931 году в Париже собрался Епархиальный съезд духовенства и мирян, который принял решение о переходе митрополии митрополита Евлогия под юрисдикцию Вселенского Патриарха. Лишь один епископ — Вениамин — заявил о своей верности митрополиту Сергию (Страгородскому). После этого заявления он был вынужден оставить работу в Православном Богословском институте и из-за разделения с митрополитом Евлогием уже не мог служить в храме Сергиевского подворья.

Оказавшись без пристанища, владыка некоторое время скитался по знакомым, пока с группой единомышленных ему прихожан (человек двадцать или более) не организовал первый в Париже приход Московской Патриархии. По имени храма, расположенного в подвальном помещении на улице Петэль, главный приход которого был освящен во имя Трех Святителей — Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста, — получило название и Трехсвятительское подворье. В верхнем его этаже размещалась типография во имя отца Иоанна Кронштадтского, где печатались как труды этого великого молитвенника Русской земли, так и произведения других авторов, в том числе епископа Вениамина: «Акафист трем святителям Христовым...», «Всемирный светильник преподобный Серафим Саровский», «Небо на земле»...

В 1933 году владыка Вениамин, уже в сане архиепископа, с благословения митрополита Сергия отправился с циклом лекций в США. Во время его пребывания там указом от 29 ноября он был назначен временным Американским Экзархом, архиепископом Алеутским и Северо-Американским. За 14 лет служения в Америке, к концу которого он удостоился принятия сана митрополита, святитель сумел «из ничего» создать 50 приходов, которыми он управлял с помощью трех викариев.

2 июля 1941 года митрополит Алеутский и Северо-Американский Вениамин выступил с речью на грандиозном митинге в Нью-Йоркском Мэдисон-Сквер-гарден, произведя на собравшихся огромное впечатление: «Всякий знает, что момент наступил самый страшный и ответственный для всего мира. Можно и должно сказать, что от конца событий в России зависят судьбы мира... И потому нужно приветствовать намерение президента и других государственных мужей о сотрудничестве с Россией... Вся Русь встала!.. Не продадим совесть и Родину!» — эти слова, по свидетельству газет, буквально наэлектризовали многотысячную аудиторию. Патриотические чувства охватили массы русского населения в Америке. Митрополит Вениамин был избран почетным председателем Русско-Американского комитета помощи России и получил право в любое время суток входить с докладом к президенту США.

В январе — феврале 1945 года митрополит Вениамин впервые побывал на Родине, участвовал в Поместном Соборе Русской Православной Церкви в Москве. Там от имени епископов, клира и мирян Патриаршей Церкви в Америке, а также от имени пожелавших иметь общение с Московской Патриархией митрополита Евлогия (Георгиевского), его паствы и американских «феофиловцев» назвал кандидата в Патриархи — митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия.

В 1947 году святитель окончательно вернулся в Россию и был назначен на Рижскую и Латвийскую кафедру.

«Радуйтесь, всегда радуйтесь, и в скорбях радуйтесь!» — такими словами он приветствовал свою новую паству на родине.

В 1951–1955 годах митрополит Вениамин управлял Ростовской епархией. В это время он встречается и поддерживает дружеское общение с архиепископом Лукой (Войно-Ясенецким) — исповедником, замечательным иерархом и ученым. Владыка Лука управлял в это время Симферопольской епархией.

Везде, где бы ни служил митрополит Вениамин, у него завязывались теплые отношения с паствой. Владыка хранил письма верующих, некоторые даже переписывал. Он ценил их как свидетельства «любви нелицемерной», бескорыстной привязанности.

Приближался вечер жизни, золотая осень святителя. Ему было уже семьдесят пять, когда в 1955 году он получил назначение на Саратовскую епархию. Уходили силы, владыка стал часто болеть, и в 1958 году, согласно прошению, митрополит Саратовский и Вольский Вениамин (Федченков) был удален на покой и поступил на жительство в Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь. Живя в уединении в обители, владыка предается молитве и размышлениям, много пишет. Иногда, если позволяют силы, совершает богослужения и произносит вдохновенные проповеди.

...Когда митрополит Вениамин покидал в 1958 году свою последнюю архиерейскую кафедру, он писал одному из своих корреспондентов о том, что отправляется в Печоры и думает провести там оставшиеся два-три года. Больше он и не прожил. Скончался владыка 4 октября 1961 года — в день св. Димитрия Ростовского. Погребен в пещерах.

http://www.mgarsky-monastery.org/kolokol.php?id=242
http://golossovesti.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=4407:14--1880-----&catid=4:2010-12-16-13-02-39&Itemid=9
« Последнее редактирование: 04 Октября 2012, 15:10:11 от Александр Васильевич » Записан
Александр Васильевич
Глобальный модератор
Ветеран
*****
Сообщений: 103262

Вероисповедание: православный христианин


Просмотр профиля WWW
Православный, Русская Православная Церковь Московского Патриархата
« Ответ #1 : 05 Октября 2011, 20:47:14 »

Алексей Светозарский: Я не вижу никаких препятствий к канонизации владыки Вениамина (Федченкова)

Известный богослов о проблемах прославления одного из самых почитаемых русских архиереев



4 октября, исполнилось 50 лет со дня блаженной кончины митрополита Вениамина (Федченкова). Мы попросили одного из ведущих исследователей наследия владыки, заведующего кафедрой церковной истории Московской духовной академии и семинарии, кандидата богословия Алексея Светозарского дать оценку личности и деятельности митрополита Вениамина.

Лет семь-десять тому назад я составлял жизнеописание владыки, которое было анонимно опубликовано монастырем в Псково-Печерском календаре. Собственно это было заявкой на канонизацию, так как статья была посвящена не просто выдающемуся иерарху и духовному писателю, но и человеку очень почитаемому. Я знаю, что официальным ответом комиссии по канонизации было то, что следует ждать чудес. Но у меня возникает вопрос (без каких-либо сомнений в компетентности комиссии), почему же тогда канонизируют других лиц, не ожидая никаких чудес? Мы знаем канонизированных деятелей духовного просвещения, прославлению которых не предшествовали чудеса, и поэтому такой критерий в наше время не совсем понятен. За критерием «ожидание чудес» могут стоять разные нестроения. Я знаю, например, что из нашей либеральной церковной среды исходит критика в адрес митрополита Вениамина, но с годами становится понятно, что она беспомощна и необоснованна. А что касается устойчивого народного почитания, то в случае владыки Вениамина это несомненный факт - очень многие его почитают как святого, и лично я не вижу никаких препятствий к этому. Так что будем ждать времени, когда Церковь прославит владыку в лике святых


Алексей Константинович Светозарский

Отношение митрополита Вениамина к государственной советской власти, исходило из завета апостола Павла, и здесь ничего нет от лукавого. Он никогда не отождествлял себя с режимом, он очень любил свою страну, всегда к ней стремился и вместо того, чтобы обижаться на русский народ, как некоторые иерархи-эмигранты, да и вообще эмигранты, и воображать, что он один идет правильным путем, а все остальные нет, владыка Вениамин просто вернулся в Россию, чтобы служить Богу и своему народу. Это один из самых замечательных поступков в его жизни.

Наш общецерковный календарь вышел с большой статьей, посвященной 50-летию со дня кончины владыки, также пройдут конференции по этому поводу. Не получилось отметить этот юбилей день в день, но братия в Псково-Печерском монастыре молилась у его гроба, там было духовное торжество. А мы будем обращаться к его трудам.

http://www.ruskline.ru/news_rl/2011/10/05/aleksej_svetozarskij_ya_ne_vizhu_nikakih_prepyatstvij_k_kanonizacii_vladyki_veniamina_fedchenkova/
Записан
Александр Васильевич
Глобальный модератор
Ветеран
*****
Сообщений: 103262

Вероисповедание: православный христианин


Просмотр профиля WWW
Православный, Русская Православная Церковь Московского Патриархата
« Ответ #2 : 06 Октября 2011, 19:59:54 »

Он всегда жил в Церкви!

Православный публицист Василий Бидолах о служении митрополита Вениамина (Федченкова)



Перечитывая труды святителя Вениамина (Федченкова), начинаешь понимать, какова она Святая Русь, Русь непереходящая и неумирающая, а живущая своей неведомой современному миру жизнью во Христе. Святитель Вениамин раскрыл подлинную жизнь во Христе, жизнь, которую многие из его современников или отвергали полностью, или хотели «обновить», или окатоличить, то есть наполнить западной схоластикой. Святитель Вениамин сегодня актуален, как никто другой, и в жизни Церкви, и в жизни государства, и в жизни общества. Он раскрыл для нас забытый даже уже в дореволюционной России путь живой святоотеческой веры от сердца к сердцу. Святитель своим жизненным примером показал, что путь католической схоластики, который насаждался перед революцией, т.е. вера чрез ум и познание, ведет к нигилизму и безбожию, а к Богу ведет только путь святых отцов Восточной Церкви.

Сегодня хотелось бы напомнить нашим филокатоликам и церковным «рационалистам-богословам» слова святителя Вениамина: «В сущности, мы были больше католическими семинаристами, фомистами (Фома Аквинский), чем православными, духовно-мистически воспитанными в живом опыте школярами… Это была великая ошибка всего духа нашей школы: рационализм не в смысле философском, а практически учебном. Нас воспитывали в идолопоклонстве уму, чем страдало и все наше интеллигентное общество XIX века, особенно же с 60-х годов. И этот яд разлагал веру, как якобы темную область чувства, а не разума. И постепенно рационализм переходил у иных в прямое неверие, безбожие. <…> Не было интереса. Нельзя было назвать религию «жизнью». Это было больше «знание», то есть запас памяти, бесплодных доводов; склад «холодных замет ума», – как говорил Пушкин. И вообще, все уже падало в России, все ценности. Не устояла и Церковь со своими школярами. Духовного опыта было мало…». Так что если сегодня в нашей Церкви будут пренебрегать духовным опытом и словами святителя Вениамина, и будут возрождать богословие от папы через французские семинарии, то снова быть безбожию и братоубийственной войне на Руси, ибо католицизм через свой рационализм разрушает сердца русских людей, о чем предупредил нас владыка Вениамин.

Очень хорошо в своих воспоминаниях святитель показал духовную сущность Гражданской войны. Именно он, возглавляя духовенство армии генерала Врангеля, показал сущность Белого движения. Когда после поездки в войска владыка прямо сказал Врангелю: «Наша армия героична, но не крещена». Второй характерный эпизод, который описал владыка, - как белые офицеры не приняли его предложения о тотальном запрете в войсках матерщины, ссылаясь на то, что солдаты, кроме мата, другого языка не понимают. Не помогло даже то, что владыка ссылался на то, что в Красной армии мат запрещен под угрозой смертной казни. Белые офицеры были непреклонны, ибо в своих солдатах они не видели образа Божьего. И народ почувствовал эту фальшь Белого движения и понял, что господа борются за власть над Россией, а не за народ. Белое движение, не имея христианских корней, а только языческую жажду власти над Россией, по воле Божьей проиграло войну красным. И все это владыка Вениамин верно показал в своих мемуарах о Гражданской войне.

Тем не менее, владыка смиренно окормлял белое воинство ради малого стада христиан, которое служило в армии Врангеля, самого порядочного белого генерала, ибо на тот момент проповедовать Христа красным было бессмысленно и несвоевременно, но когда большевицкий режим эволюционировал, когда была уничтожена когорта старых большевиков-троцкистов и была выиграна война против фашизма, тогда владыка незамедлительно вернулся для проповеди Христа среди советских людей. В связи с этим характерен один поступок владыки. Два чекиста, которые ранее приговорили его к смерти, потом, попав к белым в плен, слезно просили прощения у владыки, умоляя его заступиться за них. Владыка добился у Врангеля помилования для своих бывших палачей. Характерная черта владыки заключалась в том, что он не помнил зла и всегда поступал как христианин, делая добро даже своим врагам, которые недавно желали ему смерти.

Труды святителя заключают для нас, христиан XXI века, большую пользу. От его двух знаменитых сорокоустов – «Святый сорокоуст» и «Сорокоуст на Родине» - веет святоотеческим духом любви, кротости и смирения перед Божьим промыслом. Именно в своих сорокоустах владыка раскрывает нам путь духовной борьбы со своими страстями, который должен пройти каждый христианин от епископа до мирянина. Эти два сорокоуста владыки Вениамина ценны тем, что в них владыка раскрывает христианское духовное делание по завету своего учителя святого праведного отца Иоанна Кронштадтского. Завет Кронштадского пастыря владыки был прост: живи в Церкви. А что такое жить в Церкви? Это жить ни политическими требованиями, ни экономическими проблемами, ни социальными вызовами и общественной деятельностью, а жить в Церкви - это значит жить литургической жизнью. Литургическая жизнь – это жизнь во Христе. Владыка Вениамин показал, как с помощью литургической жизни, пребывая в постоянной молитве, Господь помогает молящемуся решать свои важнейшие жизненные вопросы по Божиему промыслу, а не по своему хотению, что очень важно, потому что большинство современных христиан пренебрегают литургической жизнью, особенно всенощными службами, тем самым лишая себя прямого общения с Богом, в результате чего запутываются в своих жизненных проблемах и охладевают к вере.

Также в этих сорокоустах святитель раскрывает нам путь правильного выстраивания церковно-государственных отношений. Он учит нас нелицемерно любить мирскую власть, даже если она безбожная, как, например, советская власть. Владыка видел, что власть большевиков 1917 года и власть большевиков 1945 года - это была разная власть, о чем он и пишет в своих трудах. Он был одним из немногих, кто увидел эволюцию большевистской власти от тотального безбожия к христианским нормам советского строя.

Надо думать о спасении врагов, а не о победе над ними, говорил владыка. В первом сорокоусте владыка приходит к выводу, что в России теперь возвратились к вере во Христа, как единому на потребу. Этим можно объяснить взгляд митрополита Сергия (Страгородского) на всю жизнь как суетную. Поэтому владыка подписал декларацию 1927 года, чтобы поддержать митрополита Сергия (Страгородского) и русский народ в стремлении к Богу тем путем, который дал русскому народу Господь. Владыка смиренно принял глас Божий: «Послужи народу», раскрывшийся ему в литургиях первого сорокоуста, и стал служить православному русскому народу - и в эмиграции, и позже на Родине. Ибо жатвы много, а делателей мало (Mф. 9:37).

«Сорокоуст на Родине» интересен тем, что владыка видит и пишет, что в России не только Церковь, но и светская власть служит народу. И здесь владыка прямо пишет, что такую власть Церкви надо всячески поддерживать, несмотря даже на ее приступы безбожия. Очень хорошо владыка отзывается о советском правительстве и его значении для православного мира. Особенно тепло владыка пишет об Иосифе Виссарионовиче Сталине. Хотелось бы напомнить некоторые высказывания владыки об этой эпохе:

22 литургия «Сорокоуста на Родине»: «Ныне ночью при работе пришли ясные мысли, что так называемая “доброта” не всегда хороша. Люди грешны и слабы и нуждаются во власти. Иначе расслабеют еще больше. Власть сдерживает анархию... Всякая власть. И по одному этому она “от Бога” (Рим. гл. 13). И начальники обязаны пользоваться силою власти, хотя бы им и не хотелось этого лично. Тогда власть будет творческим началом в жизни. Разумеется, если начальники не переходят границ власти, т. е. не делаются беззаконными террористами: это уже было бы искажением принципа власти. Нормальная (сильная) власть нужна и в Церкви, и в государстве. И наша власть спасительна.

Советская власть - очень сильная власть. И она единственная из всех властей революционного времени смогла подавить анархию и устроить жизнь в “порядке”... Недаром здесь везде принято: “Все в порядке!” И это привело к подавлению безграничного, “абсолютного” самовластия, безпардонной “свободы”. А такое состояние чрезвычайно и с религиозно-церковной точки зрения! Как смирились! А вспомнить 1917-1918 годы!

Ныне на службе были такие мысли: а) снова мученики за веру, а мы? б) молиться Богу нужно о помощи против врагов видимых и невидимых: иначе - не побороть их. Литургия (т. е. Дух Божий, действующий в ней) есть сила, побеждающая их таинственно, но верно; в) Апостолы: как они терпели - “и алчем, и жаждем, и негодуем, и страждем”, “отребие мiру, всем испытание доселе” и т. д. Таков и наш путь... Еще “делающе своими руками день и ночь...” Труд телесный - один из видов истинного апостольства. Христианство требует труда; и поэтому апостол, сам трудившийся, говорит всем: “... подобии мне бывайте, якоже аз Христу”.

Сознание греховности должно всегда сопровождать наше сознание. Но этим не снижается труд вообще и подвиги, а, наоборот, увеличивается, требуется.

К власти требуется не одна холодная лояльность, но и почитание, и даже любовь (при всяких условиях). Несомненно: иначе скрытая любовь.

За службою всегда вера возрастает.

Страдания неотрывно связаны с христианством. Наше дело - защищать Православие... Нужно разъяснять».

34 литургия «Сорокоуста на Родине»: «Необходимо искренне подчиниться существующим властям во всем, кроме требований антирелигиозного характера, в остальном - это заповедь Божия».

35 литургия «Сорокоуста на Родине»: «Советская власть и ее прочность (помимо ее значения для Родины) имеет очень большое значение и для Церкви, и для Православия: ею держатся в связи с нашей Церковью окраинные области и заграничные Церкви других держав. Дивны дела Божий! Нужно и поэтому молиться за успехи нашей страны и власти.

А скорби тоже полезны для веры. Даже лучше их ничего не придумаешь! Все прочие пути поставлены слабее. Поэтому и мученичество в течение 300 лет дал Бог Своей Церкви в первые века, а русским послал - и половцев, и татар, и поляков, и французов, и немцев - для укрепления Православия! А через сов. державу, т. е. через Церковь, Православие может распространиться и на Азию».

36 литургия «Сорокоуста на Родине»: «Весь день прошел тоже в делах незаметно. Много раз вспоминал с добрым чувством сов. власть, и в частности Сталина. Прикладываю здесь даже его портрет от календаря. На обороте мне понравилась “речь” - из 10 словечек. Открытая душа, любящая народ, рабочих. Теплом на меня повеяло от этих слов. Этим и заканчиваю данный день. Господи, спаси нас!».

39 литургия «Сорокоуста на Родине»: «Все в мipe второстепенное. Истина - лишь в христианстве. И сколько было борьбы и ложных теорий против христианства, все погибло! И скорби этих лет мы (духовные) заслужили... и архиереи, и монастыри, и духовенство. Я наслышался таких рассказов о. Н., что еще удивляюсь милосердию Божию... Иное казалось невероятным, а было... Да, мы заслужили всяческих скорбей! “Закон дан для грешников”. И если мы терпим законные притеснения, то заслуживаем их как грешники... Несомненно».

40 литургия «Сорокоуста на Родине»: «Власть везде нужна! Это дар Божий. Это долг перед Богом. И любовь к ближним. Грех лежит у порога... Нужно молиться! И служить Литургии! И исповедываться сначала. (…) За начальство должно молиться, и с любовью притом. Это заповедь Божия, полезная мне и другим. И я поминал имена: Иосифа (Сталина. – В.Б.), Георгия (Карпова. – В.Б.), Сергия (Смирнова, местного уполномоченного. - В.Б.), Никиты. Какой смысл был в упоминании о. Нектария (угодника Оптинского) в беседе со мной (1913) о Патриархе Никоне и о слезах его? Страдания? Неясно мне. Молишься перед реальным, но Невидимым Господом! Так учат и отцы (не воображать ничего)».

Выводы из «Сорокоуста на Родине»:

«О спасении души

1. Спасаться совершенно возможно нам: и архиереям, и духовенству, и богомольцам. Факт очевидный.

О власти

2. Власть абсолютно необходимо не только признавать, но и чтить, и молиться за нее. Это дух христианства. Это заповедь апостолов.

3. При близком сношении с ней, она оказывается не только нужной, но и дружественной и даже помогает Церкви нашей.

4. В особенности власть заботится о рабочем классе: Церковь обязана сочувствовать этому содействию. А в начале христианства было -“общее”.

5. Власть эта полезна Церкви в мiровом масштабе, и во вселенско-православном. Нужно поддерживать ее за одно это.

Еще есть трудности

6. Они очищают морально Церковь, как и всякие скорби вообще. А Церковь нуждается в этом даже и теперь. Фактов множество!..

7. Они смиряют не только Церковь, но и весь народ.

8. Господь попустил и попускает их для возгревания ревности к вере... Иных путей не видно.

Промысл Божий и о себе думать

9. Нужно крепко верить: все - под Промыслом Божиим.

10. Следует теперь не о спасении, а о нас, духовенстве: каковы мы сами?! А страдания, если будут, считать заслуженными».

Из Сорокоустов митрополита Вениамина видно, что владыка искренно желал добра и процветания своей Родине и Церкви, и призывал всячески молиться за власти и повиноваться им в гражданских делах. Поэтому когда сегодня стоит вопрос о канонизации владыки Вениамина, нам всем надо молиться, чтобы его церковное прославление быстрее произошло.

Труды владыки имеют огромнейшую ценность для современников. Было бы очень хорошо, если бы в школьную программу вместо «Архипелага Гулага» Солженицына, который сеет в людях страх и недоверие друг к другу, государству, Церкви и человечеству, который изображает страну в виде лагерной параши, были внесены труды и воспоминания владыки Вениамина. Владыка оставил нам много правдивой в христианском смысле слова информации о тех временах.

Владыка Вениамин – это незаменимый путеводитель по волнам предсоветской и советской старины. Хотелось бы, чтобы Синодальная комиссия по канонизации святых приняла скорое решение о прославлении святителя Вениамина, потому что так и хочется пропеть величание святителю Вениамину: «Святителю Отче Вениамине, моли Бога о нас».

Василий Бидолах, православный публицист

http://www.ruskline.ru/news_rl/2011/10/06/on_vsegda_zhil_v_cerkvi/
Записан
Александр Васильевич
Глобальный модератор
Ветеран
*****
Сообщений: 103262

Вероисповедание: православный христианин


Просмотр профиля WWW
Православный, Русская Православная Церковь Московского Патриархата
« Ответ #3 : 06 Октября 2011, 20:35:57 »

Жизнь и книги митрополита Вениамина (Федченкова)

Если попытаться рассказать о митрополите Вениамине (Федченкове) очень коротко, в нескольких словах, придется использовать для этого определения в превосходной степени: один из самых высокообразованных архипастырей своего времени, выдающийся деятель русского зарубежья, талантливый духовный писатель, великий угодник Божий, в отношении которого начат процесс канонизации. Но все эти определения высокопарны, а в словах, книгах самого Владыки нет даже следа высокопарности. Наоборот: когда читаешь его воспоминания, заметки о богослужении, о людях, ощущение какой-то светлой простоты, струящегося со страниц душевного тепла наполняет сердце…

Саратовская епархия стала последним местом служения Владыки. Он был назначен на Саратовскую кафедру в конце 1955-го, а в 1958-м ушел на покой, поселился в Псково-Печерском монастыре и полностью отдался писательскому труду, привел в порядок разрозненные рукописи. Его наследие составило 18 тысяч машинописных страниц. Значительная его часть ― воспоминания о тех, с кем довелось встретиться, о праведниках ― не только священниках, монахах исключительных дарований и высокой жизни, но и о «маленьких праведниках» ― людях самых простых. О ком бы ни писал Владыка, его воспоминания полны самой искренней любви: Господь наградил его редким даром видеть в людях самое хорошее и святое. Попробуем и мы рассказать о жизни Владыки Вениамина, прежде всего, на основании его собственных книг, того, что рассказал о себе и окружавших его людях этот человек Божий.

Незаметная самоотверженность


Митрополит Вениамин (Федченков)

Будущий Владыка, в миру Иван Афанасьевич Федченков, родился 2(15) сентября 1880 года в Кирсановском уезде Тамбовской губернии. Не раз в своих книгах он возвращается к своему детству, к своим родителям: «Они достойны того, чтобы сын их благодарно вспомнил их. Потому ведь я и могу писать, что они с трудом дали шести детям, в частности мне, образование»[2].

Отец, Афанасий Иванович Федченков, родился крепостным. Затем многие годы служил конторщиком, управляющим имением у господ Боратынских, хотя быт его семьи почти ничем не отличался от обычного крестьянского быта. Мать, Наталья Николаевна, вела хозяйство. Их «рабочий день», как сейчас принято говорить, начинался в 3 часа утра и продолжался не менее 15-17 часов (он описан подробно в главе «Посвящается моим родителям» в книге «Записки архиерея»). Жизнь родителей Владыки ― настоящий подвиг самоотвержения, но сами они вряд ли задумывались об этом…

Семья Федченковых дала своим детям не только образование, но и веру. Три брата ― Иван, Сергей, Александр ― закончили духовные школы. Владыка вспоминает, что мать всю жизнь «понедельничала» за детей ― взяла на себя подвиг дополнительного поста для их благополучия и несла его незаметно для всех. Она рассказывала сыну, что он остался жить по милости Божией: «Когда мне было около года, я заболел воспалением легких. Надежды на выздоровление не было. Тогда мама дала обет сходить пешком поклониться мощам святителя Митрофания Воронежского. Я поправился. Мама обет свой исполнила»[3].

О том, что произошло в Воронеже, мать рассказала только перед смертью сестре Владыки, а та написала ему в письме: «Мать стояла в храме на коленях, а ты был около нее. В это время проходил мимо старец схимонах. Он взял тебя на руки, благословил и сказал маме: ″Мать! Это будет духовный светильник!″. Прости, что я написала тебе об этом. Но ты, по своему смирению, прими это с любовью и кротко!»[4].

Уроки на всю жизнь


Родители Владыки Вениамина Иван Афанасьевич и Наталья Николаевна

Окончив в Тамбове духовное училище и семинарию, в 1903 году Иван Федченков стал студентом Санкт-Петербургской Духовной Академии. «Теперь, после потрясений революции, принято у многих хвалить прошлое. Да, было много прекрасного. Но вот беда: мы сами не хотели замечать его»[5],― пишет Владыка Вениамин. Вспоминая годы учебы, он говорит о том духовном оскудении, которое было характерно для предреволюционной России и особенно остро ощущалось в духовных школах: «Нужно сознаться, что внешность религиозная у нас продолжала быть еще блестящей, но дух очень ослабел. И ″духовные″ сделались мирскими. <…> Лекциями интересовались очень мало: ходили лишь по 2-3 ″дежурных″ для записи за профессорами и чтобы не было полной пустоты в аудиториях. Службы тоже посещали по желанию. <…> Совершенно не нужно думать, что духовные школы были питомниками отступников, безбожников, ренегатов. Таких были тоже единицы. И они опасались даже перед товарищами показывать свой атеизм, ибо все мы хорошо знали друг друга и не придавали никакой серьезной цены этим атеистам. Но гораздо опаснее был внутренний враг: религиозное равнодушие. Большинство из нас учились не для священства, а чтобы получить места преподавателей, иногда ― чиновников, и лишь 10 процентов шли в пастырство, то есть на 50-60 человек курса каких-то 5-6 человек»[6].


Инспектор Академии архимандрит Феофан (Быстров)

В Петербурге духовником Ивана Федченкова стал инспектор Академии архимандрит Феофан (Быстров)[7], оказавший огромное влияние на всю его жизнь. Глубокая образованность, а главное ― всецелая погруженность во внутреннюю, духовную жизнь, истинно иноческий облик отца инспектора привлекали к нему сердца студентов. Вокруг него постепенно образовался небольшой кружок: раз в неделю члены кружка (его назвали «Златоустовским») собирались для чтения святых отцов, обсуждали прочитанное, а затем, в заключение, говорил отец Феофан ― и его суждения были так глубоки и интересны, что, как вспоминал Владыка, один из товарищей его потирал незаметно свои руки ― от восхищения. «Он ― как никто другой из современников ― знал святоотеческую литературу… Особенно он любил, кажется, творения Епископа Игнатия (Брянчанинова). Это объясняется, вероятно, тем, что оба они искали основания для веры. Таким Епископ Игнатий нашел творения святых отцов, вследствие их единства; а это единство объяснял он Единым Духом Святым, воодушевлявшим их. Здесь ― истина!»[8].

Видимо, под влиянием архимандрита Феофана Иван Федченков начинает серьезно задумываться не только о пастырстве, но и о монашестве. По совету духовника он посещает монастыри и современных ему подвижников: отца Иоанна Кронштадтского, схимонаха Никиту в Иоанно-Предтеченском скиту на Валааме, иеромонаха Исидора ― старца Гефсиманского скита Троице-Сергиевой Лавры.

Рассказывая о «всероссийском светильнике» отце Иоанне Кронштадтском, будущий Владыка свидетельствует: общее религиозное охлаждение было таково, что ни профессора, ни студенты Академии, ни большая часть столичного духовенства нисколько им не интересовались. Только так называемый простой народ «тысячами и за тысячи верст и шел, и ехал, и плыл в Кронштадт»…


Святой праведный Иоанн Кронштадский

Потрясенный пламенной верой и служением отца Иоанна, будущий Владыка несколько раз приезжал к нему в студенческие годы, последний раз ― уже будучи в сане иеромонаха, незадолго до кончины отца Иоанна, сослужил ему за Божественной литургией.

«…Я задал ему такой вопрос:

― Батюшка! Скажите, откуда у вас такая горячая вера?

― Вера? ― переспросил он и на минуту задумался. Потом с твердой ясностью ответил: ― Я жил в Церкви!

…Эти слова о значении Церкви врезались в память мою на всю жизнь»[9].

Еще один жизненно важный урок ― деятельного исполнения заповедей ― в свои студенческие годы Иван Федченков получил от Гефсиманского старца Исидора (он был «сама любовь», «как солнце теплое»). Ответив на вопрос о будущем монашестве («Придет время, тебя все равно не удержишь»), отец Исидор поручил тогдашнему студенту-академику заботу о неком безруком инвалиде: «″Как-нибудь уже старайтесь, хлопочите… во спасение обоих…″. И еще одиннадцать лет пришлось мне ″стараться″»[10]. Безрукий-то обладал весьма непростым, как говорит Владыка,― отчаянным характером…

«Так мало-помалу раскрывался ответ о. Исидора о моем монашестве: я думал преимущественно о форме, а он ― о духе; я полагал, что вот примешь постриг, наденешь иноческие одеяния, и будто главное уже сделано. <…> Человек, пробующий исполнять заповеди Божии, увидит сначала САМОГО СЕБЯ, свои немощи, свое несовершенство, грехи свои, развращенность воли своей, до самых тайников души. Вот что значит: заповедь Господня ″просветит очи″»[11].

Иван Федченков принял иноческий постриг с именем Вениамин в честь святого мученика диакона Вениамина (память 12 октября и 31 марта), на последнем курсе Академии, 26 ноября 1907 года, в канун празднования в честь иконы Божией Матери «Знамение». Пострижение совершил архимандрит Феофан (Быстров). 3 декабря того же года монах Вениамин был рукоположен во иеродиакона, а 10 декабря в Троицком соборе Александро-Невской Лавры состоялось его рукоположение в сан иеромонаха.

После окончания Академии в 1907 году иеромонах Вениамин был оставлен профессорским стипендиатом на кафедре Библейской истории. В 1910-1911 годах он служил личным секретарем архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского) ― будущего Патриарха. С 1911 года, уже будучи возведенным в сан архимандрита, занимал должность ректора Таврической семинарии, а с 1913 по 1917 год трудился на посту ректора семинарии в Твери.


схиигумен Герман (Гомзин)

Казалось бы, на всю жизнь определен путь «ученого монашества». Однако и в это время для отца Вениамина не прекращается поиск направления духовной жизни, ее опытного познания. В эти годы он посещает Оптину, Зосимову пустынь, подолгу живет в монастырях, исповедуется у старцев, часто понимая при этом, что ему довелось встретиться со святыми людьми.

Примечателен запомнившийся ему первый разговор с настоятелем Зосимовой пустыни схиигуменом Германом (Гомзиным): «Среди вопросов он задал и такой: ″Что вы будете преподавать в Академии?″. Я начал с более невинного предмета: ″Гомилетику″ (учение о проповедничестве).

― А еще? ― точно следователь на допросе, спрашивал он.

Я уже затруднялся ответить сразу.

― Пастырское богословие,― говорю. А самому стыдно стало, что я взял на себя такой предмет, как учить студентов быть хорошими пастырями.

― А еще? ― точно провидел он и третий предмет.

Я уже совсем замялся.

― Аскетику,― тихо проговорил я, опустивши глаза…

Аскетику… Науку о духовной жизни… Легко сказать! Я, духовный младенец, приехавший сюда за разрешением собственной запутанности, учу других, как правильно жить… Стыдно было…»[12].

Напрямую и прикровенно старцы предсказывали отцу Вениамину и будущее архиерейство, и жизнь, полную скорбей. А он сохранял их уроки, многократно вспоминая их и в различных жизненных ситуациях, и возвращаясь к ним в своих записках.

«Скорби терпите, скорби терпите! Без терпения нет спасения!» (схимонах Никита)

«Смирения, самоукорения да простоты держитесь!» (схиигумен Герман)

«Примите совет на всю вашу жизнь: если начальники или старшие вам предложат что-нибудь, то, как бы трудно или даже как бы высоко ни казалось это вам,― не отказывайтесь. Бог за послушание поможет!» (преподобный Нектарий Оптинский)

На рубеже двух эпох

События февраля 1917 года застали архимандрита Вениамина в Твери. В своих воспоминаниях он не проводит границы между двумя русскими революциями, очевидцем которых стал, и рассказывает, что Февральская не была «бескровной революцией», как ее принято называть.

На Епархиальном съезде в Твери отец Вениамин был избран членом Поместного Собора Православной Российской Церкви и встретил октябрьский переворот в Москве. Соборные заседания проходили в Епархиальном доме в Лиховом переулке, а участвовавшие в нем архиереи и священнослужители жили в самом центре боев ― в Кремле, несколько раз переходившем из рук в руки сражающихся сторон. Архимандрит Вениамин был сторонником восстановления патриаршества, участвовал в избрании на Патриарший престол святителя Тихона (†1925), которого глубоко почитал всю свою жизнь.

Революционным событиям, Белому движению, отчасти жизни в эмиграции посвящена книга воспоминаний митрополита Вениамина «На рубеже двух эпох». С одной стороны, это книга-свидетельство: «Пишу лишь о моих личных переживаниях и наблюдениях»; с другой ― это попытка ответить на вопросы, к которым приступали многие мыслители ― писатели, историки, политики, философы: что случилось с Россией, почему стали возможными страшные события ХХ века.

Владыка Вениамин тоже ищет ответы, исходя из собственного жизненного опыта. Вот детские годы ― и ощущение, что «мирно жил народ», «безропотлив был наш народ». Уже в семинарии столкнулся он с «подпольной революционной организацией», даже читал запрещенные книги ― но не лежала к ним душа.

Приводя многие примеры из жизни, приходит Владыка к такому выводу: помещичий и богатый класс жил совершенно обособленной от народа жизнью, либералы-земцы еще дальше были от народного сердца, чем даже иные крепостные господа; богатство ставило стену между народом и купечеством. Этот разрыв между правящими классами и простым народом к началу ХХ века стал таким непреодолимо глубоким, что «не случайно произошла революция. Это не ″бунт презренной черни″, как любят иногда ссылаться правые деятели на Пушкина… Всему мера, и она переполнилась, вероятно…»[13].

Особо отмечает Владыка, что в высших кругах российского общества к началу ХХ века связь с Церковью была утеряна. Но, вот парадокс, даже в революционном народе сохранялись остатки самой простой веры.

Картинка из жизни: 1917 год, Харьков, на глазах большого количества людей какой-то солдат лезет на крышу сбивать царский герб: «…Не спеша снимает военную фуражку, истово кладет на себя три креста, покрывает голову, берет обеими руками дубину и двумя-тремя ловкими ударами сбивает и корону, и головы орла».― «...Что же это за загадка ― этот русский и украинский человек? И царя свергает, и Богу молится»[14].

Осенью 1917 года архимандрит Вениамин был избран на должность ректора Таврической Духовной семинарии. 10 февраля 1919 года, согласно постановлению Священного Синода Украинской Автономной Церкви, он был хиротонисан во епископа Севастопольского, викария Таврической епархии. Хиротония состоялась в Покровском соборе Севастополя, ее возглавил архиепископ Димитрий (Абашидзе). Вручая новохиротонисанному архиерею архипастырский жезл, Владыка Димитрий сказал ему:

― Ты принял апостольское служение. И вот тебе завещание: не бойся говорить правду пред кем бы то ни было, хотя бы то был и сам Патриарх или другие высокие в мире люди[15].

Владыка Вениамин воспринял это наставление как слово Божие.

(Продолжение следует)
« Последнее редактирование: 06 Октября 2011, 20:39:25 от Александр Васильевич » Записан
Александр Васильевич
Глобальный модератор
Ветеран
*****
Сообщений: 103262

Вероисповедание: православный христианин


Просмотр профиля WWW
Православный, Русская Православная Церковь Московского Патриархата
« Ответ #4 : 06 Октября 2011, 20:36:46 »

(Продолжение)

А накануне «походная» всенощная служилась в вагоне специального поезда, по случаю чего один из ее участников, епископ Гавриил Челябинский, с улыбкой сказал:

― Ну, новонареченный святитель! Если ты начинаешь свое архиерейство с путешествия, то, видно, ходить тебе не переходить, ездить не переездить![16].

И это слово, признает Владыка, стало пророческим.

Белая гвардия

Весной 1920 года Владыка Вениамин вступил в Белое движение: генерал Врангель просил его возглавить духовенство армии и флота. Незадолго до этого, при вступлении в Севастополь красных, он пережил арест и заключение в чрезвычайке. Выбор Белой армии был для него глубоко осознанным шагом: он «не думал о конце и победах, как и другие, а шел на голос совести и долга»[17], воспринимая Белое движение как глубоко патриотическое и религиозное.

К началу 1920 года Белая армия потерпела почти полное поражение, несколько десятков тысяч воинов оставались в Крыму — до этого крошечного полуострова сузилась для них Россия. Владыка рассказывает о героизме почти отчаявшихся людей. Навсегда осталась в его сердце кучка совсем юных ребят, «безусых аристократов», которая, греясь ночью у костра возле Перекопского вала, спрашивала его с грустью:

― Батюшка, неужели мы не победим? Ведь мы же за Бога и за Родину!

И в то же время, попав в гущу военной среды, Владыка не просто глубоко разочаровался, но даже был потрясен вскрывшейся перед ним картиной. Его возмущают бессмысленные расстрелы и «молебны с шомполами» (когда сразу после молебна о даровании победы Белой армии проводятся показательные наказания людей, заподозренных в симпатиях к красным). Он с болью пишет о разложении, мародерстве и стяжательстве, о случаях, когда вещи, предназначенные для тяжелораненых бойцов, на следующий же день оказывались на городских рынках. Но более всего он потрясен неверием русских офицеров, матерщиной и богохульствами, которые он от них слышит. Вспоминаются ему спокойные насмешливые слова внешне благочестивого офицера с золотистой бородкой:

― Где же нам, маленьким бесенятам, победить больших бесов ― большевиков[18].

Однажды к нему пришел человек (он оказался членом знаменитой семьи меценатов-старообрядцев Рябушинских) и заплакал:

― Владыка святой! Мы такие же большевики, как и они! Только они ― красные большевики, а мы ― белые большевики!

Спустя несколько лет Владыка запишет: «…В нашей революции есть Промысл Божий ― отчасти уже понятный, а еще больше пока не вскрывшийся… И уже поэтому мы должны принять эту власть, а не только потому, что она принята и народом». Эта позиция была очень схожей с позицией Патриарха Тихона.

«Не будем винить, а лишь поймем всё»[19]. Эта фраза очень характерна для Владыки Вениамина, который, кажется, никогда и никого не осуждал. И этого, кстати, одинаково не могли ему простить в дальнейшем ни в советской России, ни в крайне политизированных эмигрантских кругах за рубежом.

«Лишь от Господа нужно ждать оправдания»

В ноябре 1920 года вместе с остатками Белой армии Владыка Вениамин надолго покидает Россию.

Проживая в 1920-1921 годах в Болгарии и оставаясь епископом эмигрировавшей армии, он возглавил комиссию по организации церковной жизни русского Зарубежья. Под его председательством в Константинополе прошел «епархиальный съезд», подготовивший Карловацкий собор, состоявшийся в ноябре 1921 года под председательством митрополита Антония (Храповицкого, +1936). Однако Владыка всегда стремился к единству Русской Церкви, и когда в Карловцы поступил Указ Святейшего Патриарха Тихона об упразднении Карловацкого Всезаграничного Высшего церковного управления (№ 347 от 5 мая 1922 года), епископ Вениамин (единственный из состава ВЦУ) принял указ к исполнению и удалился в монастырь Петковица в Сербии.

В 1925 году в Париже митрополитом Евлогием (Георгиевским) был основан Православный богословский институт имени преподобного Сергия Радонежского, и епископу Вениамину предложили занять в нем должность инспектора и преподавателя. В 1925-27 и 1929-31 годах он ведет педагогическую деятельность и служит на Сергиевском подворье, где в то время совершались уставные богослужения, близкие к монастырским.


Париж. Сергиевское подворье.

В 1927 году Владыка предпринимает первую попытку вернуться на Родину. Он рассказывает об этом так: «Это желание и мысль сложились давно, сразу после Карловацкого собора. Я тогда почувствовал себя чужим для эмиграции… Потом начались церковные споры между Антонием и Евлогием, это еще сильнее увеличило мою тягу ″домой″, прочь от этих бесконечных групповых политических дрязг»[20].

Одним из условий, при которых в то время можно было получить въездную визу в России, было письменное осуждение Белого движения. Этот пункт анкеты Владыка отказался заполнять. Несмотря на это, советское посольство было готово предоставить ему право на въезд. Владыка остался за границей по личной просьбе митрополита Евлогия и долго сожалел об этом: «Одно лишь успокаивает, что я это сделал ради упоминания имени Божия да исполнил мольбу старшего. По нашему учению, из послушания не выйдет дурного»[21].

Еще один сильнейший кризис произошел в жизни Владыки после получения эмиграцией документа, известного как «Декларация» митрополита Сергия (Страгородского) (ее полное название ― «Послание Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия и Временного при нем Патриаршего Священного Синода об отношении Православной Российской Церкви к существующей гражданской власти» от 29 июля 1927 года). Несмотря на то что сегодня доподлинно известно, что «Декларация» была принята под сильнейшим давлением властей, поставивших подписание этого документа условием легального существования Православной Церкви в СССР, о нем не прекращаются споры и сейчас. Эмиграция была им возмущена: митрополита Сергия обвиняли (и обвиняют до сих пор) в сотрудничестве с безбожниками, в предательстве интересов верующих.

Этот кризис в своей жизни Владыка Вениамин (Федченков) разрешил так же, как многие другие в своей жизни. Обладая духом глубокой церковности и горячей любовью к Богу, в трудные моменты жизни он служил «сорокоуст» ― сорок литургий, внимательно прислушиваясь к тому, что происходит в его душе. Свои мысли он заносил в дневник, опубликованный под названием «Святый сорокоуст. Мысли по поводу указов Митрополита Сергия». Вот строки из него:

«Ныне впервые почувствовал сердцем, что в принятом мною важном решении есть смирение... А обратное решение (в той или иной редакции) было бы не смиренно…».

«И Митрополиту Сергию больно, вероятно... А нужно молча переносить это поношение от родных (″по плоти″), но не родственных еще по духу детей. Лишь от Господа нужно ждать оправдания, да история, может быть, со временем скажет свое слово правды...».

«…Вечером на трапезе начал читать о св. Александре Невском, который, спасая душу народа, спасал и государство; и смирялся перед ханами.

Но наше дело духовенства — думать, хотя бы об одной душе народа... А все прочее предоставить на волю Божию — и самый народ с его властью».

«Вот мы все из своего ума выдумываем, а слова Божия не читаем. Оно не только нужнее и сильнее всяких книг и мыслей наших, но и как меч рассекает, все ясно отделяя ложь от истины».

«Пронизали меня мысли о пути спасения других людей: нет, ни борьбою, ни обличением, ни холодным уходом (это тоже вид вражды) не спасти никого... А только смирением себя и самоотверженной любовью и другою ― христианскою любовью! Любовь ― лишь творческое начало!..

А как это трудно!.. Но и сладко!.. И перенес я этот частный случай на вопрос об отношении к моему вопросу: НУЖНА ЛЮБОВЬ СПАСАЮЩАЯ. Нужна и к той и к другой стороне, иначе странно было бы: одним помогать, а другим вредить... Но как же это соединить?».

Трехсвятительское подворье

В 1931 году в Париже собрался епархиальный съезд духовенства и мирян, который принял решение о переходе митрополии митрополита Евлогия в юрисдикцию Вселенского Патриарха. И снова епископ Вениамин (Федченков), единственный из архиереев, заявил о своей верности митрополиту Сергию (Страгородскому) и Церкви страдающего Отечества. К нему примкнули два иеромонаха: Феодор (Текучев) и Стефан (Светозаров). После этого заявления Владыка вынужден был оставить работу в Православном Богословском институте и из-за разделения с митрополитом Евлогием уже не смог служить в храме Сергиевского подворья.

Эмигрантская пресса кричала: епископ Вениамин ― хамелеон, изменник, сторонник сатанистов и сатанинской власти, «неужели на этот вызов наше беженство ничего не ответит?». И беженство ответило. Оказавшись без пристанища, Владыка переживает крайне тяжелое время: ему приходилось ночевать у знакомых и незнакомых людей, практически голодать и даже, по рассказам, подметать улицы, но главное ― переносить страшные оскорбления и насмешки от своих родных, русских, православных людей, таких же изгнанников, как и он сам.

Почему же при такой травле он не остался совершенно одиноким, почему люди продолжали верить ему? Из воспоминаний Н.М. Зернова, который познакомился с Владыкой Вениамином в Константинополе: «Только раз в моей жизни я встретил человека, которому я готов был дать себя всецело на послушание. <…> Вера у него была подлинная, всецелая. Может быть, самым большим его даром была пастырская ревность о людях. Он умел с теплым личным вниманием встречать человека и принимать нужды других в свое горячее сердце»[22].

В том же 1931 году вместе с группой единомышленных ему прихожан (около 20 человек) Владыка смог организовать первый в Париже приход Московской Патриархии. На средства, пожертвованные одной прихожанкой, община смогла арендовать подземный гараж на улице Петэль (rue Pétel). В полуподвальном помещении был обустроен храм во имя святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста, возникло Патриаршее Трехсвятительское подворье с типографией.

Предоставим слово свидетелю событий тех лет ― митрополиту Антонию Сурожскому, который пришел на подворье восемнадцатилетним молодым человеком: «Я помню, как-то на Трехсвятительском подворье ― я пришел почему-то поздно, и вижу: Владыка Вениамин лежит на каменном полу, завернувшись в свою черную монашескую мантию, даже без подушки,― просто лежит. Я ему говорю: "Владыка, что Вы здесь делаете?".― "Ты знаешь, я здесь спать устроился".― "Как, у Вас разве комнаты нет?".― "Знаешь что, сейчас на моей кровати спит один нищий, на матрасе другой, еще один спит на подушках, а еще другой ― на моих одеялах. Так я здесь устроился, потому что в мантии моей мне тепло".

Вот это для него типично. В это время действительно было голодно. На Трехсвятительском подворье в то время было пять человек, кажется, священников. Они ели только то, что прихожане оставляли в картонке у дверей. Денег никаких не было. Но Владыка Вениамин умел вдохновить всю службу, вот так ее к небу возносить. Это все, что я могу о нем сказать, потому что это единственное, чем он для меня памятен: своим лежанием на каменном полу и возношением богослужения к небу. И цельностью, хотя и с изрядной долей наивности»[23].

В Америке

В мае 1933 года Владыка Вениамин, уже в сане архиепископа, выехал в Америку, где должен был прочитать цикл лекций о Русской Православной Церкви. В то же время Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский) дал ему поручение выяснить позицию митрополита Платона (Рождественского) по отношению к Московской Патриархии. Вскоре митрополит Платон самочинно провозгласил свой Митрополичий округ автономным, тем самым уклонившись в раскол, и 22 ноября 1933 года Владыка Вениамин был назначен архиепископом Алеутским и Северо-Американским с оставлением экзархом Московской Патриархии в Америке.

И снова, как несколькими годами раньше во Франции, архиепископ Вениамин оказался в крайне тяжелом положении: он был экзархом без экзархата, архипастырем без паствы. Подавляющее большинство клира и мирян поддержало митрополита Платона. Причиной тому, в первую очередь, было крайнее неприятие паствой ― эмигрантами первой волны ― всего, что связано с Советским Союзом, в том числе Патриаршей Церкви. Газеты писали: «Теперь уже нет никаких сомнений, что приехавший в Нью-Йорк еп. Вениамин… ловкий советский агент-пропагандист, темной рукой переброшенный из Парижа в Америку для того, чтобы усилить и без того бешеный кадр сторонников признания советской России»[24]. Накал страстей был таким, что однажды после собрания для безопасности Владыке предложили выйти через запасной выход, но он решил идти, как и входил, через главный. Кто-то бросил в него окурок, послышались оскорбительные выкрики… Однако Владыка неизменно сохранял доброжелательность и невозмутимость, смирение ― и чувство собственного достоинства.

Забегая вперед, скажем, что итогом его служения в Северной Америке, которое продлилось 14 лет, стало создание Экзархата, соединившего около 50 приходов. В 1938 году Владыка был возведен в сан митрополита.


Выступление митрополита Вениамина
на Поместном Соборе Русской Православной Церкви.
 Москва, 1945 год


С первых же дней Великой Отечественной войны митрополит Вениамин отдавал все силы делу помощи Родине. Он не сомневался: «Все кончится добром!». Во всех храмах его епархии ежедневно за Божественной литургией молились о даровании русскому народу победы над врагом.

Рассказывают, что 2 июля 1941 года митрополит Алеутский и Северо-Американский выступил с речью на грандиозном митинге в Нью-Йоркском Мэдисон-Сквер-Гарден, произведя на собравшихся огромное впечатление: «Всякий знает, что момент наступил самый страшный и ответственный для всего мира. Можно и должно сказать, что от конца событий в России зависят судьбы мира… И потому нужно приветствовать намерение президента и других государственных мужей о сотрудничестве с Россией… Вся Русь встала!… Не продадим совесть и Родину!» ― эти слова, по свидетельству газет, буквально наэлектризовали многотысячную аудиторию. Патриотические чувства охватили массы русского населения в Америке. Митрополит Вениамин был избран Почетным председателем русско-американского Комитета помощи России и получил право в любое время суток входить с докладом к президенту США[25].

На Родине

В 1945 году наконец Владыка смог посетить Россию. Он участвовал в работе Поместного собора (31 января — 2 февраля 1945 года), в избрании и интронизации Святейшего Патриарха Алексия I (Симанского), служил в московских храмах, общался с людьми. Он увез с собой теплейшие представления о русском народе ― жертвенном, терпеливом, сохранившем веру, и это укрепило его в решении вернуться на Родину: «Сердечность, простота, скромность, дружественность светились почти везде. Стоило сказать где-нибудь ласковое слово приветствия, как в ответ на это почти мгновенно раскрывались уста сердечные, как лепестки розы навстречу теплому солнышку, и обливали вас дыханием и какой пламенной любви!»[26].

(Окончание следует)
« Последнее редактирование: 06 Октября 2011, 20:43:12 от Александр Васильевич » Записан
Александр Васильевич
Глобальный модератор
Ветеран
*****
Сообщений: 103262

Вероисповедание: православный христианин


Просмотр профиля WWW
Православный, Русская Православная Церковь Московского Патриархата
« Ответ #5 : 06 Октября 2011, 20:37:06 »

(Окончание)

18 февраля 1948 года митрополит Вениамин вернулся на Родину и был назначен на Рижскую кафедру. «Радуйтесь, всегда радуйтесь, и в скорбях радуйтесь»,― такими словами он приветствовал свою новую паству. Позже Владыка был переведен на Ростовскую кафедру, где пробыл до конца 1955 года. В ноябре 1955 года митрополиту Вениамину (Федченкову) Указом Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I (Симанского) определено было стать митрополитом Саратовским и Балашовским.

Несмотря на то что на каждой из своих кафедр он пробыл сравнительно недолго, он успевал сделать многое, стремясь возродить и наладить церковную жизнь в обескровленных епархиях после всех тех испытаний, которые перенесла Русская Церковь в Отечестве. Так, например, в Ростовской области к его приезду было 35 пустующих приходов, через год таких осталось всего лишь пять.


Митрополит Вениамин на Саратовской кафедре

В России, как и за рубежом, он часто посещал приходы, совершал богослужения и проповедовал, а проповедник он был замечательный. Его архипастырские труды никогда не ограничивались какими-то хозяйственными хлопотами. Его особой заботой было дать пастве и духовенству правильное направление духовной жизни, прежде всего научить покаянию. Как свидетельствует сохранившийся документ, в 1956 году на совещании благочинных Саратовско-Балашовской епархии Владыка говорит не о финансах, не о взносах и налогах, как того можно было ожидать, а о… Святом Духе: «Начнем с самого главного, с разъяснения сущности христианства. Вот теперь все, читающие житие святого [Серафима Саровского], стали повторять бойко и даже с легкомысленным дерзновением его слова: "сущность в стяжании благодати Святого Духа"… Но, не думая о других, всмотримся в себя, в нас, православных: кто же теперь думает о благодати как главной цели нашей жизни? Да и знаем ли мы ее? Живем ли в Св. Духе?

И вдруг слышим преп. Серафима: "если кто внешне все это исполняет, не достигая благодатных результатов, хотя бы был и монах, тот,— "черная головешка", из коей уже не может произрасти живого дерева...

Страшно даже становится...

Омирщение проникло и в Церковь нашу.

Ныне Господь очищает свою Церковь горькими скорбями. Слава Ему!»[27].

«Святое дитя»

Владыку Вениамина всегда любил церковный народ. По сути ― отвечал Владыке на его необычайный дар любви и доброжелательности к людям. Он обладал и еще одним совершенно исключительным качеством: «У него была какая-то изумительная простота,― отмечал митрополит Антоний Сурожский,― таких простых людей надо с фонарем искать». Он был абсолютно неприхотливым человеком, бессребреником, но, кроме того, по выражению того же митрополита Антония, «в каком-то удивительном смысле он умудрился многого не заметить». Не понимал он (не замечал), например, многих политических реалий.

Из уст в уста в кругах, близких к Патриарху Алексию I, передавалась такая забавная история. Будучи архиереем в Саратове, Владыка звонит Патриарху и спрашивает совета: как купить самолет? Они с матушкой Анной[28] решили купить для епархии самолет, чтобы летать в Москву за продуктами, так как в Саратове достать продукты очень сложно… Потрясенный Патриарх начинает мягко уговаривать Владыку отказаться от этого плана… ввиду того, что аэродром в Москве страшно перегружен и слишком трудно будет вписать в график «епархиальный самолет»…

Есть в записках Владыки места, вызывающие недоумение и даже отторжение у современного читателя. Прежде всего ― это теплые слова в отношении И.В. Сталина. В предисловии к одной из книг высказано мнение, что Владыка здесь не совсем искренен: «…Холод ГУЛАГа дует ему в спину, и он находит удобный литературный предлог, чтобы засвидетельствовать свою благонамеренность»[29]. Но так ли это? Может ли поступать так человек, о котором вспоминал Владыка Антоний: «…Когда он вернулся в Россию много лет спустя, то был назначен не то в Саратов, не то в Самару. К нему пришел уполномоченный. Это было еще в сталинские времена. И вот, он сказал, что он ― уполномоченный по делам Церкви и хочет с ним поговорить. Владыка Вениамин его спрашивает: «Ах да, вы коммунист и верующий?».― «Нет, я безбожник».― «Вон!»,― встал и сказал Владыка Вениамин. Тот несчастный вылетел, и через два дня Владыка Вениамин тоже вылетел. Он каким-то образом умел не видеть некоторых вещей».

Может быть, дело в другом ― в том качестве святых, которое отмечал сам Владыка: «В том-то и величие истинных Божиих святых, что они, по богоподобию своей любящей души, не различают уже (хотя, вероятно, и знают) ни добрых, ни злых: а всех нас приемлют. Как солнышко сияет на праведных и грешников, и как Бог дождит на "благия и злыя" (Мф. 5, 45), так и эти христоподобные люди, или земные Ангелы, ласкою своею готовы согреть всякую душу. И даже грешных-то нас им особенно жалко. Недаром и Господь Иуду почтил особенным доверием, поручив именно ему распоряжение денежным ящиком... То и дивно во святых: это особенно и влечет к ним грешный мир»[30].

Вечер в Печорах

В феврале 1958 года Владыка ушел на покой и поселился в Свято-Успенском Псково-Печерском монастыре, где провел последние годы своей земной жизни. Когда позволяло здоровье, он служил в монастырских храмах и проповедовал, приводил в порядок свое богатое духовно-литературное наследие ― записки о богослужении, духовной жизни, дореволюционных монастырях, святых ― помня, что на нем «лежит и долг благовествовать об этом, по слову Писания: ″Сердцем веруется в правду, устами же исповедуется во спасение″»[31].


Святые пещеры. Место погребения митрополита Вениамина (Федченкова)

Владыку Вениамина посещал и очень почитал в те годы будущий замечательный Печерский старец отец Иоанн Крестьянкин. Он особо запомнил и любил цитировать смиренные слова Владыки, выстраданные опытом: «Мы представляем собой существенную ненужность и никому не нужны, кроме Бога».

В последние годы своей жизни Владыка Вениамин пережил тяжелое испытание: после инсульта он лишился дара речи. Он отошел ко Господу 4 октября 1961 года, в день памяти святителя Димитрия Ростовского, и был погребен в Богомзданных пещерах монастыря.

Удивительный рассказ о последних днях Владыки Вениамина передал мне один священник. Ему, в свою очередь, рассказал об этом И.Н. Бируков ― православный человек, москвич, недавно скончавшийся. Будучи верующим человеком, тогда, в советское время, неоднократно он приезжал паломником в Псково-Печерский монастырь, его там многие знали. С помощью монахини Анны (Обуховой) он смог посетить и Владыку, который был тяжело болен. Было видно, что Владыка очень хочет, изо всех сил старается пришедшему что-то сказать, но не может. Тогда мать Анна подвела паломника поближе, и Владыка… обнял, прижал к себе его голову. И это простое выражение любви значило больше всех слов.

Наталья Горенок
Журнал «Православие и современность» № 8 (24) за 2009 г.


________________________________________

[1] Название статьи: «Сердцем веруется в правду» ― Так цитировал сам Владыка Рим. 10, 10. Синодальный перевод: «…сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению».

[2] Митрополит Вениамин (Федченков). Записки архиерея. М.: Правило веры, 2002. С. 703.

[3] Там же. С. 8.

[4] Там же. С. 714.

[5] Митрополит Вениамин (Федченков). Божьи люди. М.: Отчий дом. 2004. С. 197.

[6] Там же. С. 197-198.

[7] Архиепископ Феофан (в миру Василий Дмитриевич Быстров, 1872-1940). В 1901-1909 годах занимал должность инспектора Санкт-Петербургской Духовной Академии. В 1906-1911 годах ― духовник царской семьи. 1 февраля 1909 года хиротонисан во епископа Ямбургского, викария Петербургской епархии. Епископ Таврический и Симферопольский (19.11.1910); Астраханский и Енотаевский (25.06.1912); Полтавский и Переяславский (08.03.1913). Покинул Россию в 1920 году. С 1931 года жил в затворе во Франции, ежедневно совершая Божественную литургию.

[8] Записки архиерея. С. 385.

[9] Божьи люди. С. 217.

[10] Записки архиерея. С. 103.

[11] Там же. 101-102.

[12] Божьи люди. С. 53-54.

[13] Митрополит Вениамин (Федченков). На рубеже двух эпох. М.: Правило веры, 2004. С. 343.

[14] Там же. С.184.

[15] Там же. С. 266.

[16] Там же. С. 265.

[17] Там же. С. 311.

[18] См.: Там же. С. 327.

[19] Там же. С. 343.

[20] Там же. С. 536-537.

[21] Там же. С. 538.

[22] Цит. по: Митр. Вениамин (Федченков). На рубеже двух эпох. М.: Правило веры, 2004. С. 566-577.

[23] http://kiev-orthodox.org/site/personalities/531/

[24] Цит. по: Митр. Вениамин (Федченков). На рубеже двух эпох. М.: Правило веры, 2004. С. 577.

[25] http://la-france-orthodoxe.net/ru/tserk/benjamin

[26] Митрополит Вениамин (Федченков). На рубеже двух эпох. М.: Правило веры, 2004. С. 583.

[27] Яковлев А. «Ослабели мы духовно» // Православная вера. 2005. № 13 (290). С.11.

[28] Монахиня Анна ― в миру Ольга Владимировна Обухова. Глубоко верующая, богословски образованная женщина, духовная дочь владыки Феофана (Быстрова). В семье С.Н. и О.В. Обуховых в г. Житомире студент академии Иван Федченков был домашним учителем. В ноябре 1920 года выехала из Крыма в Константинополь. Будучи за границей, после смерти супруга приняла монашеский постриг. Архиепископ Феофан передал ее в духовное руководство Владыке Вениамину. Она последовала за ним в Америку, и в дальнейшем была его помощницей до кончины Владыки.

[29] Митрополит Вениамин (Федченков). Записки епископа. С-Пб.: «Воскресение», 2002. С. 9.

[30] Митр. Вениамин (Федченков). Отец Исидор. Соль земли // Митр. Вениамин (Федченков). Божьи люди.М.: Отчий дом, 2004. С. 35.

[31] См. прим. 1.

_____________________________________

http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=6191&Itemid=3
« Последнее редактирование: 06 Октября 2011, 20:43:50 от Александр Васильевич » Записан
Александр Васильевич
Глобальный модератор
Ветеран
*****
Сообщений: 103262

Вероисповедание: православный христианин


Просмотр профиля WWW
Православный, Русская Православная Церковь Московского Патриархата
« Ответ #6 : 04 Октября 2012, 15:16:40 »

«Он хотел быть только в Церкви»

К дню памяти. Беседа с профессором А.К. Светозарским о митрополите Вениамине (Федченкове)


Митрополит Вениамин

– Алексей Константинович, в силу каких обстоятельств вы стали заниматься личностью и трудами митрополита Вениамина (Федченкова)?

– Так получилось, что я, собирая материалы для одного издания, поехал в Псково-Печерский монастырь, где мне неожиданно предложили заняться личностью и трудами митрополита Вениамина (Федченкова), который был мне почти неизвестен. Я видел только его публикацию в несколько адаптированном варианте в сборнике «Надежда христианская» – он издавался за рубежом. Это были фрагменты из книги владыки «Божии люди». Надо сказать, что мне предложили заниматься данной темой с тем, чтобы я оставил свои прежние исследовательские интересы. И я неохотно согласился… Один из участников тогдашней беседы ныне здравствует, а другой – почивший в Бозе схиархимандрит Анастасий (Попов; † 2005). Именно по их благословению я с 1990 года занимаюсь наследием владыки Вениамина. За это время удалось подготовить несколько публикаций – в том числе и воспоминания о годах учебы в духовной школе на рубеже XIX-XX вв., автобиографическую работу, которую митрополит Вениамин посвятил памяти своих родителей.

– Скажите, в каких учебных заведениях учился будущий владыка Вениамин? Что это было за время? Каково было тогда положение духовных учебных заведений?

– Иван (таково мирское имя митрополита Вениамина) учился как выходец из духовного сословия сначала в духовном училище в Кирсанове (тогда в каждом уезде полагалось духовное училище). Затем он поступил в Тамбовскую духовную семинарию, откуда как лучший ученик был зачислен в Петербургскую духовную академию. По поводу трудностей, которые тогда переживала духовная школа, нужно так сказать: люди в то время учились в тех заведениях, которые «соответствовали» их происхождению. Это стало неоднозначным следствием знаменитого указа о «кухаркиных детях». И вот поповичи должны были поступать в духовную школу. И поэтому, по свидетельству владыки, только 10 процентов ее выпускников шли на служение, причем многие – по сословной инерции. Причина столь драматичного положения кроется не столько в уровне духовного образования, сколько в церковной жизни конца XIX – начала XX вв. Митрополит Вениамин выражает это чрезвычайно безапелляционно: мы не горели. При отсутствии духовного горения предъявлять претензии к внешнему и внутреннему устройству богословского образования не совсем верно. И все это будущий архиерей хорошо понимал.

– В книге «О вере, неверии и сомнении» мы читаем о том, что русское общество на рубеже XIX-XX столетий было больно «критическими» болезнями, влияние которых испытал и будущий владыка. Почему, по-вашему, он все же не пошел по революционному бурсацкому пути?

– Знаете, его критический подход к реалиям того времени не стоит преувеличивать. Скорее это можно считать своего рода ретроспективным переосмыслением, которые ему как человеку, постоянно размышляющему и ищущему, были свойственны. Вместе с тем по политическим взглядам он всегда оставался монархистом, чуждым иным социально-общественным влияниям.

– Сталкивался ли владыка с какими-нибудь другими проблемами социального и духовного характера? Как он их преодолевал?

– Он был юношей из традиционной среды, всегда учился хорошо, потому, что у него был стимул. Он должен был быть лучшим студентом, чтобы быть освобожденным от оплаты. Ведь он не был поповичем в полном смысле слова: отец у него – из крестьянского сословия, а вот мать – дочка диакона. И она настояла, чтобы дети пошли по духовной стезе, и все мальчики, несмотря на многие житейские невзгоды, на нужду, которую терпела семья, получили богословское образование. Нужно подчеркнуть: он никогда не относился к духовным школам как к сословным учебным заведениям.

– А как учился Иван Федченков?

– Скажу еще раз: он был хорошим студентом. В духовной академии он входил в круг архиепископа Феофана (Быстрова) и стал участником аскетического златоустовского кружка. Там объединялись молодые люди, склонные к монашеству, аскезе. Со своими единомышленниками он много и плодотворно изучал святых отцов. Значимыми для него оказались и две встречи с отцом Иоанном Кронштадтским. А свое обучение в академии он, как известно, начинает с паломничества на Валаам, где общался со старцами, в том числе и с теми, которые впоследствии подвизались в Оптиной Пустыни. Он состоял в переписке с преподобным Нектарием Оптинским, знал он старца Исидора из Гефсиманского скита при Троице-Сергиевой Лавре.

– Какие известные исторические деятели учились одновременно с будущим митрополитом?

– Это прежде всего Серафим (Соболев), будущий архиепископ. Учился с ними и Владимир Красницкий, ставший обновленческим протоиереем, очень агрессивным. Среди их однокашников был и Константин Гринев – единственный советский писатель с высшим духовным образованием, автор пьесы «Любовь Яровая». Есть у него и повесть «Владыко», где он в карикатурном виде вывел архиепископа Феофана (Быстрова).

– Как Иван Федченков пришел к пастырскому служению? Что способствовало его решению принять постриг?

– Он очень долго шел к принятию пострига, много думал, колебался. Вначале он мечтал о женатом священстве. Конечно, на принятие пострига во многом повлияло общение с владыкой Феофаном. В «Божиих людях» митрополит Вениамин говорит и о том, что монашество ему предсказали старцы – например, валаамский старец Никита. У Ивана было стремление к подвижнической жизни, не характерное для большинства студентов столичной академии. Он отмечает, что его товарищи удовлетворяли в церковной и духовной жизни свое естественное любопытство в области достопримечательностей. Так, все хотели посмотреть, как служит отец Иоанн Кронштадтский. А у него был живой интерес, потому что он человек внутренне целомудренный и сдержанный, чуткий к любой фальши. Ведь благочестивые люди очень тонко все чувствуют. В его рассказе «На Пасху» об этом говорится: герои пришли на роскошное разговение после Пасхальной Литургии, а затем запели мирские песни – и сразу все потемнело, благодать отошла…

– Сохранились ли свидетельства о служении владыки Вениамина в качестве инспектора и ректора духовных семинарий в дореволюционной России?

– Он строил новые храмы и старался… образумить семинаристов. Они ходили на патриотические демонстрации, все с утра читали газеты, пели «Боже, царя храни». Как ректор он заботился об элементарных вещах, а его воспитанникам зачастую казалось, что он попирает их права. Они и стекла били, и кошачьи концерты устраивали… Многие говорили ему, что вальяжное курение семинаристов в спальнях – это мелочи. Вот так!

– А какую память он оставил после себя как преподаватель Свято-Сергиевского института в Париже?

– Там все непросто.Известно, что митрополит Евлогий (Георгиевский) был очень критично настроен по отношению к владыке Вениамину. Но отмечал, что благодаря инспектору епископу Вениамину институт приобрел характер полумонашеского учебного заведения, со своим особенным уставом. Это и трапеза, подрясники, и, конечно, это подготовка к пасторскому служению. И его парижские ученики – епископ Феодор (Текучев), архимандрит Стефан (Светозаров) – верно следовали за ним всю жизнь. Весьма показательны воспоминания митрополита Антония (Блума), в которых он рассказывает, почему выбрал для служения Московскую Патриархию. Он пришел на квартиру к епископу Вениамину в Париже (тогда митрополит Евлогий уже был в Константинопольской юрисдикции). Он увидел квартирку, где люди спали кто на полу, кто на столе, кто на кровати, а на входе у коврика – сам владыка. И тогда будущий митрополит Антоний твердо решил: это самая правильная юрисдикция. И принадлежал всегда только к Московской Патриархии, несмотря на все искушения, имевшиеся в эмигрантской среде.

– Какие уроки из семинарской и академической жизни владыки Вениамина может почерпнуть для себя современный воспитанник духовной школы?

– Здесь надо отметить, что для подавляющего большинства нынешних семинаристов и академистов их выбор является личным, свободным, а не вынужденным и сословно обусловленным. Поначалу у Ивана была одна задача – получить хорошее образование. Но ему нравилось учиться, он тянулся к знаниям, а самое важное – он хотел быть только в Церкви. Вот это и есть, наверное, самый главный урок для нынешних воспитанников духовных школ.

Беседовал Степан Бажков

http://www.pravoslavie.ru/sm/30001.htm
Записан
Страниц: [1]
  Печать  
 
Перейти в:  

Powered by MySQL Powered by PHP Valid XHTML 1.0! Valid CSS!