В этом году 9 февраля исполнилось 115 лет со дня рож-дения В. И. Чапаева. К сожалению, эта дата осталась практически незамеченной. В немалой степени этому способствовало то, что до сих пор большинство документов, способных пролить свет на фигуру знаменитого военачальника, засекречены. Проникнуть в них удалось только его дочери Клавдии. В 30-е годы в высших эшелонах власти в СССР было немало соратников Чапаева. Они-то и добились разрешения для неё посещать закрытые архивы и читать там об отце то, о чём не дозволено знать простым смертным. Клавдия Васильевна приходила в чи-тальную комнату без окон и садилась за стол напротив ар-хивариуса — сотрудника НКВД, обнажённые руки клала на стол ладонями вниз. Офицер доставал из папки и клал пе-ред ней один документ за другим. Женщина могла читать сколько угодно, но ни в коем случае не делать выписки, а тем более фотографии. Энкаведист даже не догадывался, что у посетительницы феноменальная память. Она запечатлевала в уме несколько страниц, выходила в туалет и там записывала на клочках бумаги запомненные документы. Потом Клавдия возвращалась в глухую комнату, чтобы продолжить чтение. А дома она перепечатывала все тексты на машинке. Так появился новый архив — домашний.
За четверть века дочь Чапаева «вынесла» из закрытых архивов многие секреты о жизни её отца, в которой, как в капле воды, отразилась тайная история Октябрьского пере-ворота, первой мировой и гражданской войн. По сравнению с лакированной агиткой эта настоящая история была просто чудовищной — сплошное предательство верхов, истребле-ние собственного народа и самих себя...
Документы хранятся в шести огромных чемоданах, каждый из которых весит около центнера. Чтобы досконально изучить их содержание, нужны годы. Но недавно правнучка героя, Евгения Артуровна Чапаева, нашла папку, которая служит своеобразным ключом к пониманию всех остальных документов, а также семейных преданий, которые она свято хранит. Из всего этого складывается мозаичный образ Василия Ивановича, очень не похожий на тот, что мы знаем из советских книг и фильма «Чапаев». Это образ великого защитника Государства Российского, который сделал мак-симально возможное для сохранения Державы.
ВЕРА ТВОРИТ ПОБЕДЫ
В секретных архивах Клавдия Васильевна собрала ги-гантский фактический материал, его хватит на десятки до-кументальных книг о Чапаеве — правдивых и честных, которые, я надеюсь, ещё будут написаны. Только выполнив этот долг перед своим отцом и Отечеством, она спокойно умерла в возрасте 87 лет в 1999 году. И я считаю своим журналистским долгом донести до читателей правду о легендарном комдиве.
Многим может показаться невероятным, но «пламенный большевик» Чапаев через всю свою жизнь пронёс искреннюю веру в Бога. Он знал наизусть Псалтирь (!) и множество молитв, просил у Господа помощи перед каждым серьёзным делом. Молился в окопах первой мировой и на фронтах гражданской. Даже став уже командиром дивизии, Василий Иванович перед каждым сражением всех выгонял из своей горницы, чтобы в одиночестве творить молитву.
Только Божьей помощью объясняли недруги Чапаева его постоянные, удивительные победы над противником, много-кратно превосходившим чапаевцев по численности. Вот ха-рактерный случай из архива Клавдии Васильевны. В бою противник потерял 300 человек ранеными и 500 убитыми. А у Чапаева оказалось... трое раненых и один убитый. Перед сражением белогвардейцы втрое превосходили по численности красноармейцев. Вооружение вообще не шло ни в какое сравнение: у чапаевцев были сабли да палки, но с ними они пошли на броневики и танки, под ураганный огонь пулемётов и пушек... И чудесным образом одержали победу почти без потерь!
Каким образом достигались такие невероятные успехи, видно из другого примера. Чапаев подошёл к стратегическому мосту, за которым занимали позиции белочехи. Численность противника более чем в десять раз превышала силы Чапаева. Казалось бы: атаковать его равносильно самоубийству. Но Василий Иванович так не считал. Он выгнал всех из своего штаба и горячо молился Господу о прибавлении мудрости, которая помогла бы принять правильное решение. И действительно, Чапаев придумал очень рискованный, но оригинальный план. Он приказал солдатам собрать крупный скот из соседних деревень и сёл. Получилось огромное стадо коров и лошадей — его-то и «бросили в атаку» на мост. Стояла страшная жара: густым облаком поднялась пыль, когда по степи к мосту двинулись сотни животных. Впереди них шла горстка бойцов, создававших видимость, что за ними следует целая дивизия. Противник так и подумал и бросил главные свои силы в атаку на коров и лошадей. Чапаев же перешёл реку вброд в другом месте и захватил вражескую бронетехнику. Белочехи совершенно не ожидали этой атаки; их взяли, как говорится, голыми руками. Красноармейцы сели в танки, броневики и навалились на беляков с тыла. Их сопротивление было сломлено за несколько минут. План боя, разработанный Василием Ивановичем, полностью оправдал себя.
И подобных случаев — очень много. Упование на Бога и молитва с лихвой восполняли нехватку образования, которую так старательно показывают нам в художественном фильме, книгах и анекдотах о Чапаеве.
ЧАПАЕВ БИОГРАФИЯ
БЕЗ ИДЕОЛОГИЧЕСКИХ ПОДЧИСТОК
Архив, собранный Клавдией Васильевной, позволяет вос-становить подлинную биографию её отца и пролить свет на его таинственную гибель.
Сегодня бытует весьма правдоподобная гипотеза о том, что Владимир Ульянов (Ленин) залил Россию кровью, чтобы «отомстить за казнь своего старшего брата, участвовавшего в подготовке покушения на царя Александра II. А у Чапаева убили не только брата, но и сестру, отца упрятали в тюрьму. Очень трудно после этого оставаться лояльным к властям. Василий Иванович никогда не стремился стать большевиком — его сделали им обстоятельства.
Однажды, возвращаясь из госпиталя, полный Георгиевский кавалер Чапаев, прочитал в поезде газетную статью о братании на фронте русских и австрийцев. Они не хотели истреблять друг друга на радость толстосумам, наживавшимся на войне. Но генерал Брусилов осудил поступок солдат и потребовал, чтобы всех, кто ещё попытается это сделать, предавали смертной казни. Потом он совершил знаменитый прорыв в Австро-Венгрию, который так любили воспевать советские историки. В нём участвовал и Василий Иванович. Он видел, как людей заставляли бросаться друг на друга, словно диких зверей, и убивать, чтобы самим не погибнуть. Он остался верным присяге, но в душе люто возненавидел тех, кто устроил мировую бойню. Он, офицер, который заботился о своих солдатах, не мог простить командование Русской Армии, обрекавшее их на гибель. Чапаев вступил в ряды РСДРП, стал ходить по окопам и агитировать за большевиков, обещавших дать «мир народам». Находясь под обаянием коммунистических идей, он пошёл служить в Красную Армию.
Василий Иванович очень верил Ленину, считал абсолютно верными провозглашённые им лозунги равенства и братства, социальной справедливости, как будто почерпнутые из Нового Завета. Но очень быстро Георгиевский кавалер понял, что эти идеи извращаются соратниками вождя, а мо-жет, и им самим. В руководстве партии засели предатели, считал Чапаев, которые используют красивые лозунги для прикрытия своих преступлений против русского народа. Его уничтожение продолжалось, только теперь этой бойней ру-ководил уже не царь и его подручные в генеральских мундирах, а главнокомандующий Красной Армии Троцкий. Василий Иванович осознал это, уже будучи комдивом. И с тех пор его главной задачей стало не укрепление революционной России, а спасение от гибели людей, служивших под его началом, и мирных жителей в местах, где действовала его дивизия.
Это видели солдаты — и охотно шли воевать под командование Чапаева, который одерживал удивительные победы. Слава его росла и дошла до Реввоенсовета, который возглавлял Троцкий. Но он рассматривал действия Чапаева как партизанские, даже письма ему писал как командиру партизанского отряда. Лев Давыдович хотел заставить ком-дива выполнять его людоедские приказы, приводившие, как правило, к гибели тысяч ни в чём не повинных русских лю-дей.
Раздосадованный Троцкий поехал «в гости» к Чапаеву в город Николаевск, который тот переименовал в Пугачёв. Поехал... на двух бронепоездах, чтобы арестовать, а ещё лучше — уничтожить своевольного командира, не желавшего исполнять преступные директивы партийных заправил. Чапаев уверял Центр, что он воюет за красных, а на самом деле все ленинские указы он истолковывал в пользу народа. Например, в городском собрании Николаевска были представители и красных, и белых, и других политических сил, которые под руководством комдива прекрасно уживались, поскольку имели общую цель — спасти народ от тотального истребления, задуманного в столице.
Поэтому-то Чапаев стал костью в горле у революционных мафиози.
Но, чтобы не обрушить их ярость на невиновных людей, Василий Иванович должен был соблюдать формальности. Когда из бронепоезда выехал броневик «Черепъ», на кото-рый взошёл Троцкий, Чапаев докладывал ему «о борьбе с контрреволюцией», вытянувшись по стойке смирно. Прони-цательный Лев Давыдович прекрасно понимал: защитник народа только играет роль большевистского главаря, но не мог открыто выражать недовольство. Свою досаду и отношение к комдиву он выразил весьма красноречиво и своеобразно: приказал подать ему арбуз и ел его во время доклада, смачно выплёвывая косточки в сторону Василия Ивановича, который со всепонимающей улыбкой продолжал рапортовать. Это ещё больше вывело из себя Троцкого, но, глядя на огромные толпы народа, выражавшего искреннюю любовь к Чапаеву, он понял, что того нельзя арестовывать. В этом случае по всему Поволжью поднимется бунт, кото-рый может дойти до Гурьева, где добывается нефть, и тог-да большевистская Россия останется без топлива. Мгновен-но оценив ситуацию, Троцкий оставил свой арбуз и тут же на месте наградил «красного командира» за защиту великих завоеваний революции серебряной шашкой и золотыми часами. Лев Давыдович даже соизволил посетить дом Чапаева. Там он пил чай, приветливо разговаривал с хозяином и домашними. Вышли из хаты они в обнимку: «чёрный альба-трос революции» демонстрировал свою любовь к комдиву... Однако, вернувшись в Москву, он тут же провёл совещание Реввоенсовета, и его члены подписали приказ... о расстреле Василия Ивановича. Они прекрасно поняли, что от этого командира исходит смертельная опасность для их власти, но очень боялись открыто привести в исполнение свой при-говор. Это грозило серьёзным контрреволюционным мятежом. И тогда решено было попросту убрать военачальника из армии, заменив расстрел... учёбой в военной академии.
Сначала Чапаев поддался на эту провокацию, но через три месяца понял: пока он здесь протирает штаны, враги России сводят на нет всё, что он сделал в Поволжье для защиты народа.
Красный командир, не без вызова, начал ходить в академию, повесив на груди четыре Георгиевских креста и медаль, ясно давая понять, за кого и за что он воюет. На все просьбы о возвращении в действующую армию ему отвечали отказом, и тогда он отправился к Ленину. Похоже, тот искренне защищал «дело революции» и испытывал симпатию к славному командиру, который так верил в вождя. Специальным письмом Владимир Ильич отозвал Чапаева из учебного заведения. «Таким, как Чапаев, сейчас место на фронтах, а не в академиях»,— писал он в нём.
Василий Иванович ушёл из академии, и троцкистский Реввоенсовет начал готовить свой тайный план уничтоже-ния народного героя. Одно предательство следовало за другим.
«Всем, всем, всем! Командирам и комиссарам! — писал Чапаев в телеграммах.— Я обманут мерзавцем Хвесиным (командующий 4-й армии, в которую входила дивизия Чапаева.— М. Д.). Брошен на съедение противнику. Если нужна моя жизнь, придите и заберите. Но зачем подвергать таким мукам вверенных мне людей?»
Его врагов только обрадовали эти телеграммы, и помощи он не получил никакой. Но вскоре предателя убрали, и ко-мандующим 4-й армии назначили Михаила Фрунзе, который очень любил комдива и считал великим стратегом. - Увы, до любящего командарма было далеко, он не мог защитить Чапаева от подчинённых, среди которых было немало предателей и просто жуликов, подосланных из Москвы. Их стараниями штаб дивизии Чапаева то и дело отрезали от основных сил — так, чтобы на него наступал противник, в десятки раз превосходивший горстку красноармейцев. Но каждый раз Чапаеву удавалось чудесным образом перехитрить и разбить превосходящие силы белых.
Наконец Троцкий преподнёс Василию Ивановичу послед-ний «подарок»: четыре аэроплана якобы для разведки. Лёт-чики бодро докладывали комдиву, что вокруг всё спокойно, а на самом деле со всех сторон стягивались огромные силы противника, которым авиаторы тайно подсказывали путь. В результате штаб дивизии опять как бы случайно отрезали от основных сил. Отрезали, когда с комдивом осталось всего несколько бойцов учебной роты. Все они во главе со своим командиром были обречены, но храбро приняли последний бой и умерли, как герои. Помощь пришла слишком поздно.
— Мне известно четыре человека, которые предали Василия Ивановича,— рассказывает Евгения Артуровна — правнучка Чапаева.— Но имена их я умышленно не называю: это очень известные лица. Потом они откровенно признавались: мы хотели жить и заработать деньги. За предательство Чапаева им хорошо заплатили, а в случае невыполнения приказа их бы расстреляли. Я не стану бросать на них тень — Бог им судья.
...Мелким ручьём кажется мне Тихий Дон, воспетый Михаилом Шолоховым, по сравнению с рекой человеческой крови, которая вытекала из Поволжья и разливалась по всей России в 1919 году. Если бы не подвиги Чапаева, тело народа было бы полностью обескровлено. А его смерть пробудила тысячи других героев, которые не дали политическим бандитам довести до логического конца братоубийственную войну. Чапаев погиб в Красной Армии, и поэтому она была просто обречена на победу. Как ни жестока была власть большевиков, но она установила единовластие, которое спасло народ от самоистребления.
ФИЛЬМ-УБИЙЦА
История жизни Василия Ивановича, его родных и близких оказалась величайшей трагедией, а не примитивным вес-терном, который нам десятки лет показывали в кино. Но Сталин забраковал первый, правдивый фильм «Чапаев» и дал указания, как «повысить его воспитательную роль».
Генсек приказал создать четыре главных действующих лица: главный герой станет выходцем из народа, роль партии будет олицетворять Фурманов, в рядового бойца превратится Петька-ординарец (на самом деле Пётр Исаев — кадровый офицер), роли влюблённых... С ними вышла осечка. В дивизии Чапаева, мягко говоря, не поощрялись романы. Поэтому сценаристы никак не могли найти среди чапаевцев Ромео и Джульетту.
Но, по мнению Сталина, в фильме не хватало именно влюблённых, которые могли бы его оживить. И он велел... придумать их (фильм-то —художественный). «Прототипом» Анки стала санитарка Мария Андреевна Попова. Однажды она подползла к раненому старику пулемётчику и сказала:
— Дед, давай я тебя до лазарета дотащу. Но он ей ответил:
— Нельзя: беляки наступают. Ложись у пулемёта и стреляй. А я здоровой рукой буду тебе помогать.
Делать нечего, легла Машка, вцепилась в ручки пулемёта, зажмурила глаза и в первый и единственный раз в жизни стала стрелять... Когда сценаристы прочитали этот эпизод, они возликовали: вот из чего можно состряпать любовь. Но приписывать её старику пулемётчику — смешно, командирам ею заниматься тоже неприлично, партийным руководителям — тем бо-лее. А вот рядовой солдат, по представлениям авторов фильма, запросто мог бы флиртовать, лёжа у пулемёта.
Поскольку Мария Попова была серь-ёзной девушкой, её имя на всякий слу-чай изменили. А вот в ухажёры выбра-ли реального человека: по сути дела, сценаристы как бы продолжили преда-тельства в отношении Чапаева, начатые ещё при его жизни.
Пётр Семёнович Исаев был не рядо-вым бойцом, а кадровым офицером, очень хорошим семьянином, преданно любил своих детей и жену, никогда ей не изменял. Пётр Семёнович очень строго вил себя с другими женщинами. Когда фильм «Чапаев» посмотрела его вдова, которая раньше ему безгранично верила, она, простая деревенская женщина, всё приняла за чистую прав-ду. И покончила с собой. А потом умерла от горя дочь Петра Исаева, для которой папа был идеалом. Для девушки было невыносимо страшное разочарование окружающих в её отце. Так ложь кинематографистов превратилась в изощрённое орудие казни. Бесконечная цепь предательств отняла у сына Петра Исаева отца, мать, сестру. Его славный род опозорен. И об этом позоре каждый раз напоминал фильм, который без конца крутили в деревенском клубе. Сын героя возненавидел эту картину. Она отравила его жизнь.
А сам Пётр Семёнович Исаев вопреки бытующему мнению не погиб вместе со своим командиром. Спустя год после окончания гражданской войны он с бывшими чапаевцами устроил поминки по комдиву на крутом берегу Урала, с ко-торого беляки расстреливали плывущего Василия Иванови-ча. Многие вспоминали о нём с великой любовью и прокли-нали предателей, заманивших его в западню. Особенно горько было Петру Семёновичу. И он поднял свой последний тост.
— Прости, Василий Иванович, что я не смог тебя спасти! He могу я больше жить, сознавая, что ты погиб в том* числе и по моей вине. Меня тоже не будет...
С этими словами он достал пистолет и застрелился прямо за столом.
— А как сложилась жизнь у Бориса Бабочкина, сыгравшего главную роль в фильме, который своей ложью погубил реальных людей? — спросил я как-то Евгению Артуровну Чапаеву.
— Киноактёр прожил в два раза больше своего героя (Василий Иванович погиб в 32 года),— рассказала она.— И я думаю, что кинокартина не легла на него проклятием. Артист создал идеальный образ «выходца из народа», вос-питавший целые поколения патриотов. Не вина, а беда Ба-бочкина в том, что реальный образ Чапаева был искажён: Борис Андреевич кривил душой невольно, и жизнь его бы-ла несчастной. Однажды он жаловался мне, что до работы над фильмом он чем-то не угодил советской власти, за ним установили постоянную слежку, которая становилась всё нахальнее. Артист решил, что недолго ему осталось гулять на свободе. Но он ошибся. Никто не посмел тронуть актё-ра, который начал работать над фильмом по заданию Сталина. А когда «Чапаев» вышел на экраны, он получил та-кой оглушительный успех, что стало опасно сажать исполнителя главной роли. Народ подсознательно воспринимал Бабочкина как реального Чапаева. НКВД не посмело раз-рушить великую иллюзию, созданную по приказу «отца народов».
Бабочкин думал, что его спас фильм. А на самом деле оберегающую силу имела великая слава реального Чапаева, даже малой части которой, прошедшей через сталинскую цензуру, хватило для спасения артиста от Лубянки. Но жизнь для Бабочкина не стала намного лучше.
— Борис Андреевич рассказывал мне,— продолжает Ев-гения Артуровна,— что гибель Чапаева они снимали 5 сентября — день в день. Погода стояла осенняя, и вода в реке Урал оказалась очень холодной. Но у съёмочной группы что-то не ладилось — пришлось делать подряд около десятка дублей. И каждый раз Бабочкин должен был тонуть. Перед тем, как войти в ледяную воду, он выпивал стакан водки, а когда еле живой выползал из реки, оставшееся в бутылке тратили на растирание продрогшего артиста. И такая экзекуция продолжалась несколько часов подряд. От непомерного количества водки, выпитой в состоянии стресса, у Бориса Андреевича открылась страшная язва, которая мучила его потом всю жизнь.
Но куда страшнее были душевные муки: после фильма он сразу стал знаменитостью, получил звание народного артиста, право на Кремлёвскую поликлинику и спецпаёк —это вызвало страшную зависть коллег. Число и ярость недоброжелателей увеличивались по мере роста его славы. Бабочкина постоянно язвили и кусали исподтишка, что отнюдь не способствовало лечению язвенной болезни. Он почти всегда испытывал физические и нравственные муки. И нередко Чапаев из фильма завидовал настоящему Василию Ивановичу, который совершал реальные подвиги, заслуженно пользовался народной славой и погиб героем во цвете лет...
Не однозначные есть моменты, согласен. Но, вообще-то, надо бы покаяться, что рассказывал анекдоты про Чапаева и Петьку. Грешно смеяться над этими людьми (да и над другими тоже)!
