От Олег К
К Евгений К.
Дата 05.09.2001 22:41:18
Рубрики Прочее;

Re (2): Согасен с Вами

> Лично я с Вами согласен.
 
>
 
> Но так как я не верующий, то рекомендовать не могу.
 
>
 
> Русская православная церковь начала нормально развиваться только после отделения от греческой и создания собственной патриархии. А то, что украинцы — это составная часть русских, то не слушайте этих националистов. Русь началась с Киева, поэтому тот язык, который проповедуют русские националисты есть переработанный язык Киевской Руси. Украинский язык является головным. И если они хотят единого языка, то пусть переходят на украинский.
 
>
 
> Чтобы не было недорузумений, я живу в Сибири и к украинцам никакого отношения не имею.
 
>
 
Оно собственно заметно.
 
Надо было еще добавить и вообще ничего по данному предмету не знаю, но сильно сказать хочется. Не важно что. Пусть даже глупость, зато на зло этисм русским. Кстати как насчет украинского национализма? Он Вам видимо гораздо более по сердцу?
 
А особенно наверное приятны те люди, которых нынче вовсю реабелитируют несмотря на то что они вовсю воевали на стороне Германии. Это видимо самый правильный национализм?
 
 
 
+++
 
Таким образом, южная, собственно Киевская Русь, которая почти четыре столетия (с начала IX до середины XII века) была средоточием исторического развития огромной страны, затем также на почти четыре столетия (конец XIII — середина XVII века) оказалась отрезанной — сначала монголами, а затем Литвой и Польшей — от нового центра Руси. И едва ли возможно всерьез оспорить, что именно поэтому и именно за это долгое время в южной Руси сложился самостоятельный народ со своим языком и культурой — украинский.
 
 
Однако некоторые украинские историки во главе с М. С. Грушевским предлагают совсем иное решение, согласно которому украинский народ так или иначе сформировался на юге уже в самом начале истории Киевской Руси, а во Владимирской земле и севернее, в Новгородской, в это же время сложился другой, русский народ. Поэтому история Киевской Руси — это, мол, первый этап истории украинского народа, а русский народ не имеет прямого и непосред-ственного отношения к Киевской Руси.
 
 
Между тем ясно, что такое представление об историческом пути южнорусских земель несет в себе поистине жестокое внутреннее про- тиворечие.
 
 
Впрочем, прежде чем говорить об этом, сформулирую принятую преобладающим большинством историков (в том числе и украин-ских) концепцию, согласно которой до XIII века основное население Руси, разместившееся на пространстве от Киева до Ладоги, пред-ставляло собой единый в своей основе народ — с единым литературным языком (несмотря на всегда неизбежные «областные» диалектные особенности) и единой культурой, воплощенной в зодчестве, иконописи, искусстве слова и т.п., а также непосредст-венно в формах труда и быта. Только поэтому, например, былины, созданные в Киеве, оказались позже «своими» в далеком северном Поморье, а летописи, повествующие о Киеве, сохранялись и много-кратно переписывались во Владимирской Руси (а не в Киеве). Это была, как обычно определяют, общерусская культура, которая только с конца XIII—XIV века начинает постепенно разветвляться на украинскую, белорусскую и, по определению, предложенному Н. И. Костомаровым, «великорусскую». Кстати сказать, этот украинский историк (в отличие от М. С. Грушевского и его единомышленников) в зрелый период своей деятельности безоговорочно утверждал, что из древнего «русского народа» выросли «три ветви русского народа: то были — южнорусская, белорусская и великорусская[26]».
 
 
Только оказавшись в составе Литовского, а затем Польского государства, население южной Руси начало превращаться в самостоятельный украинский народ, чья своеобразная культура сформировалась лишь к рубежу XVI—XVII веков. Если же встать на точку зрения М. С. Грушевского и его сторонников, согласно которой украинский народ сложился еще до XIII века, неизбежно придется прийти к выводу, что народ этот позднее, так сказать, потерял свое лицо, ибо на территории Украины в очень малой степени сохранилось наследие Киевской Руси, начиная с тех же былин (их трудно распознаваемые «следы» находят только в так называемых «героических колядках»); даже множество памятников зодчества, включая собор святой Софии в Киеве, было кардинально перестроено в совершенно ином стиле (чего не произошло, например, с новгородской — созданной примерно в одно время с киевской — Софией).
 
 
Иначе говоря, перед историком Украины с необходимостью вста-ет жесткая дилемма: либо он должен исходить из понятия о едином русском народе IX—XII веков,— создавшем, в частности, культуру южной, Киевской Руси,— об этом едином корне, от которого позднее, после XIII века, постепенно отделялась особенная «ветвь» украинского народа, либо же историк будет вынужден — под давлением массы фактов,— признать, что культура Киевской Руси вообще не имеет прямого, непосредственного отношения к украинскому народу, ибо эта культура действительно сохранялась и развивалась после XIII века в северной, а не южной Руси.
 
 
Мнение же, что именно украинский (а не единый тогда «общерусский») народ создал культуру Киевской Руси, а после XIII века чуть ли не полностью «доверил» ее сохранение и дальнейшее развитие «великорусскому» народу, между тем как сам пошел по явно и существенно иному пути — это мнение, в конечном счете, просто абсурдно.
 
 
И украинские историки, настаивающие на существовании «особого» украинского народа с самого начала истории Руси волей-неволей смыкаются с явно «антиукраинской» версией, предложенной в свое время М. П. Погодиным, который утверждал, что Киевскую Русь создал русский народ, целиком и полностью переселившийся затем (в XII—XIII веках) на север, а украинцы — это потомки неких не имеющих никакого отношения к Киевской Руси карпатских славян, пришедших на земли вокруг среднего течения Днепра (после того, как русские ушли оттуда), и, значит, украинцы ни в коей мере не являются «наследниками» Владимира Святого и Ярослава Мудрого, им вовсе не принадлежат «Повесть временных лет» и «Слово о полку Игореве[27]»...
 
 
Вопрос стоит именно так: историку Украины или надо полностью «отречься» от Киевской Руси, или же согласиться, что до XIII века существовал единый русский («древнерусский») народ, а формирование украинского народа и его самобытной и богатой культуры началось лишь с конца XIII века.
 
 
Это всецело подтверждает и историческое языковедение. В трактате Ф. П. Филина «Происхождение русского, украинского и белорусского языков», подводящем итоги полуторавекового изучения проблемы (в том числе и украинским языковедением), а также многолетних исследований самого автора, говорится, в частности, что только «в XIV— XV вв. лексико-семантические различия языка северо-восточных, западных и южных памятников становились заметными», и, значит, именно «в XIV— XV вв. получают широкое распространение особенности, характерные для русского, украинского и белорусского языков... Явления, специфические для каждого восточнославянского языка, продолжали нарастать и в более позднее время[28]». Между прочим, Ф. П. Филин в этом своем выводе всецело опирается на труд крупнейшего украинского языковеда Л. А. Булаховского «Питания похождения украiнськоi мови» (Киiв, 1956): «Как полагает Л. А. Булаховский... древнерусский язык во всем существенном был един. Никаких особенных восточнославянских племенных диалектов не существовало» и «древнеукраинские особенности» лишь «с XIV в. ...становятся совершенно явными» (цит. соч., с. 70—71, 76).
 
 
Но, конечно, «особенности» — это еще не язык в полном смысле этого термина. Великий филолог М. М. Бахтин, не раз обращавший-ся кукраинской словесности и культуре в целом, писал еще в 1944 году:
 
 
«Значение XVI в. на Украине. Борьба с польским игом и с Турцией, формирование украинской национальности... В XVI в. выдвигается впервые вопрос о национальном языке (курсив М. М. Бахтина.—В.К.),возникает потребность создать письменную «русь-ку мову», отличную от славянской (т. е. церковнославянской.—В. К.) и польской. На эту «мову» переводятся книги церковно-учительные и богослужебные («Пересопницкое Евангелие» — 1555— 1561[29])».
 
 
В связи с этим невозможно и даже просто нелепо отрицать, что в XI—XV веках на Киевской земле письменный язык был един с тем письменным языком, который существовал во Владимирской и затем Московской Руси,— несмотря на все неизбежные диалектные особенности. А это значит, что лишь в XVI веке, через два столетия после «отторжения» Киевской земли от Владимирской, действи-тельно, реально свершилось разделение украинской (тогда — «малороссийской») и «великорусской» культур.
 
 
Но и разговорный язык населения Киевской земли до вхождения ее в состав Великого княжества Литовского (1362 год) отнюдь не был еще украинским. Об этом веско сказал в наши дни известнейший украинский археолог и историк П. П. Толочко:
 
 
«Подтверждением языкового единства древнерусских земель XII-XIII вв. может быть следующее обстоятельство. Известно, что в это время происходили освоение и заселение суздальско-залесского края. Особенно мощным колонизационный поток был из Южной Ру-си (Киевщины, Черниговщины, Переславльщины и других земель)... выходцы из Южной Руси, если они в XII—XIII вв. являлись уже украинцами, должны были бы принести с собой на северо-восток не только гидронимическую и топонимическую (то есть названия рек и селений.— В. К.} номенклатуру (Лыбедь, Почайна, Ирпень, Трубеж, Переславль, Галич, Звенигород, Перемышль и др.), но и украинский язык. Между тем ничего подобного здесь не наблюдается[30]».
 
 
Итак, до конца XIII — первой половины XIV века существовала, по сути дела, единая Древняя Русь, и лишь после отделения ее юго- западной «окраины» сложились Украина и ее народ. Всецело неосновательно было бы усмотреть в этом выводе некий «выпад»... Ибо данное утверждение ни в коей мере не колеблет ту бесспорную истину, что на юго-западной части территории Древней Руси, начиная с XIV века, сложилась богатая и самобытная культура украинского народа. И цель моего размышления о пути Руси из Киева во Владимир отнюдь не в том, чтобы кого-то «задеть», но в опыте уяснения исторической истины, которая равно необходима любому народу.
 
 
+++