|
|
От
|
Андрей Павлов
|
|
|
К
|
Андрей Павлов
|
|
|
Дата
|
20.09.2000 07:27:47
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
Re (2): Просьба; Да вот же!- продолжение
Выйдя от друга, я зашел поразмышлять в одиночестве на скамейке в парке имени Николая Баумана. Какой-то внешний повод вдруг вызвал у меня в душе привычную злобную волну ненависти к политической жизни страны, к ее коммунистическим властям. Дух злобы возбудил резкое сердцебиение и даже звон в ушах. Почему-то я безмолвно взмолился: — Святой Благоверный Царь-Мученик Николай, моли Бога о мне грешном! Душа и сердце в одно мгновение утихли, и все вокруг погрузилось в какую-то прекрасную нездешнюю тишину. Я задумался над этим и спустя мгновение понял, что Государь безвинно пострадал от людей, одержимых безбожными идеями, а потому Он и заступается за тех, кто от этого страдает. И смиряет, примиряет с действительностью, учит терпению. С тех пор я перестал быть политическим антисоветчиком. Именно Царское заступление помогло мне довольно спокойно и душевно безразлично пережить первые годы перестройки, не приражаясь общим для тогдашней интеллигенции настроениям. Мне очень хотелось иметь иконы Святых Царственных Мучеников. Их образки присылали и привозили из зарубежья, они были в Божницах некоторых моих близких единоверцев. У меня не было, и я стеснялся попросить у знакомых, связанных с зарубежной Церковью, хотя в сердце хранил такую мечту. Когда в 1986 году один батюшка освящал мое жилище, я пригласил на торжество верующих друзей и знакомых. И вот, к моей великой радости, князь Зураб Михайлович Ч. благословил мой дом образками Царя-Мученика Николая, Святого Царского Семейства и Священномученика Тихона, Патриарха Московского и всея Руси, который тогда еще не был прославлен, но к нему я также обращался с молитвами. Я буквально не верил своим глазам, что у меня дома теперь есть эти иконы. Получилось настоящее торжество. Позже, когда у нас возникло серьезное размежевание с князем Ч. по одному монархическому вопросу, несмотря на это, в сердце сохранилась теплая благодарность к нему, и между нами дело так и не дошло до явной вражды. И в этом тоже усматриваю Царское заступление. Всякий раз, сидя в читальном зале библиотеки, когда обнаруживал в каком-нибудь дореволюционном издании новый эпизод из жизни Государя или Его близких, меня охватывала странная радость, которой я прежде не испытывал в своей журналистской практике, находя что-то новое, ценное для статьи. Радость была совсем другого порядка, сродни тому, что переживал тогда и в Церкви, поражаясь универсальности и стройности Православного учения о мироздании и человеческом бытии. Потом стал почти ежедневно работать в архиве с Царскими фондами, и то радостное чувство многократно усилилось. В известном смысле, именно годы работы в архиве — 1988-1990 были самыми счастливыми в творческом отношении.То время было как постоянное чтение Акафиста. Многие надоедливые и привычные страсти отступили перед продолжительным душевным ликованием. В духовном развитии многое значит пример. Пример старцев, с которыми по милости Божией мне довелось советоваться, дал мне практическое представление о вере (до сих пор помню, с каким теплом говорил о последнем Государе псково-печерский архимандрит Иоанн, навсегда останутся в сердце слова о Царском подвиге оптинского схиигумена Илия). Но не в меньшей степени то же дало чтение Царских писем и дневников. Оно совершенно сопоставимо с чтением Святых Отцов. Определенно, что благодать Господня почиет и в Их словах, которые, на первый взгляд, почти не содержат специальных духовных поучений, но подобным же образом умиротворяют дух и приводят разум на подобающее ему место. До сих пор в трудную душевную минуту достаточно раскрыть Дневник Государя на любом месте, чтобы обрести покой и рассудительность. Особой же силой обладают Царские записи 1903, 1905, 1917 и 1918 годов. В 1990 году — 17 января мы с единомышленниками образовались в Братство Святого Благоверного Царя-Мученика Николая. Поначалу наша деятельность, заключавшаяся в оформлении фотовыставки «Царский Архив», в издании журнала «Царь-Колоколъ» и русской грамоты «Земщина», в распространении книжных ксерокопий и фотографий Царской Семьи, имела довольно строгий церковный характер. Наши издания не гнушался брать на молебнах, крестных ходах и сам Патриарх, благословляя нас на правое дело: «Стойте за правду», — ободряюще говорил он нам. Но мы начали довольно круто разворачивать свою деятельность по пропаганде через "Царь- Колоколъ" и «Земщину» информации о многочисленных исторических фактах ритуальных убийств, совершаемых некоторыми талмудическими сектами. А параллельно нарастала волна новых явно ритуальных убийств православных священников — протоиерея Александра Меня в октябре девяностого, игуменов Лазаря (Солнышко) и Серафима (Шлыкова) в начале девяносто первого. В течение года с нами стала происходить, на мой теперешний взгляд, нездоровая трансформация. Думаю, что она была запрограммирована и инспирирована теми же силами, которые срежиссировали в 1991 году провокационную встречу Святейшего с высокопоставленными раввинами, во время поездки Патриарха в Америку. Казалось бы, масштабы несопоставимые — высший уровень Церковных Властей и какое-то маленькое, как тогда выражались, «неформальное», православно-патриотическое объединение. Но для осуществления некоторых химических реакций достаточно бывает присутствие тысячных долей процента катализатора. Братство сосредоточивало свою деятельность на паперти Богоявленского Патриаршего Собора, что многократно усиливало резонанс нашей пропаганды. Как бы в ответ на поездку Патриарха в Иерусалим, где, естественно, были встречи и с иудейскими религиозными деятелями, мы в начале 1991 года от имени неофициального общественного объединения мирян и клириков, возникшего 21 сентября 1990 года, от Предсоборного Совещания для подготовки Всероссийского Земского Собора обратились к высшим Церковным Властям с воззванием прославить Августейших Святых с непременной уже давно устоявшейся в нашей среде формулировкой «умученные от жидов». В Прощеное Воскресение к Елоховскому Собору вышла первая застава по сбору подписей под «Воззванием» Предсоборного Совещания. Застава продержалась там около пяти месяцев. О ее запрещении меньше чем за неделю до очередной годовщины убийства Царской Семьи было распоряжение чуть ли не самого Министра внутренних дел СССР. Еще через месяц СССР фактически перестал функционировать.