Михаилу Ф.
Я уже сказал, Михаил — и готов повторить еще раз. Резкость вашу внезапную (и ничем не вызванную) не одобряю нимало. Однако за то, что заподозрил вас в том, в чем вы повинны никак не были — примите мои чистосердечные извинения. Я грешен — и грех этот за собой хорошо знаю — особенно в том, что скор на суд и спор на язык. С кем-то и когда-то и оно в дело, а сплошь и рядом — негоже. Посему и братии благодарен за укоризненное напоминание. Вы заметили, должно быть, что обратился я к вам по имени — настоящему вашему имени. Которое (ну, тут-то, будучи вашим тезкой, я могу быть и не беспристрастен) — честное же слово, Михаил, куда как лучше всех ваших псевдоанглийских Crossader'ов и «Филов с макинтошами». Не могу настаивать на том, чтобы сменили вы свой ник — но, право слово, а чем же плох был бы Михаил Ф.? И кто бы его с Михаилом Я., допустим, спутал бы? Или даже М.Ф. чем не хорошо? Дело, впрочем, ваше. И еще просьба к вам. Если какая-то мысль неожиданная в голову пришла, не бросайтесь сразу ее на суд вселенский выносить, не обдумав прежде. Иногда такие импровизации бывают нелепы — а тогда и нам соблазн (как же такое в щепу-то не разнести!), и вам обида. Между тем вы ведь хоть и молоды, но уже человек с семьей. То есть, не мальчишка, не сопляк, который несет, что слюна на язык наворачивает — так с него и спрос какой. Посмотрите честно и непредвзято: во всех ситуациях, когда, как вам казалось, на вас атаки велись — так ли оно на пустом месте было? А в продолжение той же просьбы — о языке. Никто ведь и никогда не требовал от вас гладкости стиля. Последовательности мысли — да. Ведь вы же сам хотите быть понятым — а, значит, и выражать мысли свои надо связно. В этом, кстати, если подумаете, и уважение к собеседникам тоже. Негоже другим сырые свои мысли, кое-как слепленные и непропеченные, подбрасывать — а они уж пусть голову ломают, разбираются. И ведь еще не дай им Бог понять не так, как автору то виделось. И уж, конечно же, жаргон. Вы ведь русский православный человек — путаник, ну так что ж, и я путаник, и вон тот еще путаник, а еще и вот этот. (Да пусть нам здесь не путаников укажут — чтобы хоть знать, с кого из наших при жизни иконы писать надобно.) Ну так неужели вам самому не противен этот «суржик», эта смесь русского языка с блатаниной, с местечковым пришепетыванием, с уродливым псевдоаглицким наречием — вся эта мешанина, и так потоком льющаяся со всех телеэкранов и со всех газетных страниц! Писать и говорить так, чтобы ни разу ни в малом не споткнуться — трудно, да и возможно вряд ли. Стараться же — надо. Вот, собственно, и все. Просто не хотелось бы мне «ради одного красного словца» человека оскорбить — а если оно так вышло, то уж простите, Бога ради. На моих часах еще 20 минут воскресенья, вот так его и хорошо будет закончить. Михаил Я. PS. Тут о смехе разговор был — и разговор правильный. Смеемся, конечно. (Да ведь и много чего еще делаем.) Но смех от улыбки тем отличается, что он всегда «по вертикали». Всегда — сознательно или подсознательно — выражение превосходства. Даже когда комик или клоун падает — смех оттого ведь, что эвон как неуклюж да глуп. (То есть, «не то, что мы».) А то как с детьми-подростками. Заведется один «клоун» — даром, что себя тем унижает, зато в центре внимания. А остальным — смех. (И в смехе том — недоброта, которая уже не для «клоуна» только опасна.) Последнее написал более для себя в напоминание, чем в назидание кому бы то ни было.
